Сегодня я снова уезжаю из родного дома. Туда, где меня ждут обязательства : D
Ну, ничего. Зато на улице солнце, и я, когда приеду в екб, схожу на дедпула с другом, а потом свожу его попробовать китайской лапши в коробочке.

@темы: за жизнь

---

Моим шитым первенцем был голубой кот из тика. Тик сыпался, я нервничал, шил его швом через край и очень страдал, не умея набить. Этот кот живет у родителей на компьютере, собирает пыль и шерсть моего кота, но родители его почему-то очень любят.
Следующую свою куклу я сделал из флиса. Это был смешной пупс, в голубом костюмчике, цельнокроенный. Я не сумел пришить к его голове колпачок, поэтому колпачок болтается из стороны в сторону. Пупс тоже живет у родителей.
Потом был большой перерыв. Очень большой.
После перерыва я записался на зфб за стартрек и сделал Гейлу. На Гейле я пробовал типичную выкройку тряпиенса (ну, почти, тряпиенсы тощие и довольно унылые, без обид). Я очень долго страдал и мучился, но сделал из нее то, что хотел. Она - носитель моего первого корсета и моей первой обуви
В то же время я сделал Спока и Кэрол. Спок очень мягонький и теплый, я очень его люблю, и был очень, очень расстроен, когда на анонсоо про него нелестно выразились. Мне казалось, что О БОЖЕ МЕНЯ НЕ ПОНИМАЮТ х) При этом я спал с ним, нюхал его душистую макушку и обнимал за мягкий животик.
А Кэрол - отдельная штучка. Она - первая "шарнирная" кукла, которую я сделал. Я загорелся этой идеей после чудесных мастер-классов и выкроек:
www.livemaster.ru/topic/163257-kukla-tekstilnay...
withlovemarysia.blogspot.ru/ - это Марыся Семицвет, дама колоссального опыта и обаяния :3
www.liveinternet.ru/users/4625447/post345371019... - нежная, прекрасная кукла, ни разу не получалась такая красота х)
Подвижность у нее хромает, что меня очень печалит.
Потом была армянская принцесса и рыжая кукла. Армянская принцесса потрясающе подвижная, потрясающие ноги, идеальная растяжка х) я не помню, как этого добился, но рад х)
Потом - Зая для Вина. Пушистая, хорошо двигалась. Шил из флиса, и что за чудный материал *_*
Потом - милочка для прекрасной девочки Алеси. Пухленькая, поворачивает голову (господи, сколько усилий мне это стоило Q_Q), сшита из пробного трикотажа, трикотаж не понравился - расходился на швах Q_Q
Потом были Денис Дмитриевич и рыжая кукла для Солар. У Дениса Дмитриевича в коленях бусины, это то самое соединение, к которому я питаю страстную любовь. А рыжая - мягкая, вся нитяная и пуговичная.
Сейчас на зфб я сделал двух кукол. Жду деанона, потому что они прекрасны, они мной нежно любимы, в руках уютны и теплы. Горю поговорить за них, но жду конца х)
Самая крупная моя кукла - 30 см :3
Самая маленькая - 15 :3
Сейчас я делаю выкройки тел сам. Ноги я взял у Марыси - очень уж они прекрасные. Остальное - моё
За всю короткую историю куклоделия я испробовал тик (сыпуч), хлопок(при должной обработке хорош), лен (трудно найти мелкого плетения), кулирку (расходится на швах), габардин (блестит и мне не нравится), бязь (швы печальны), старую советскую бязь (влюблен), флис (зверушам незаменим) и трикотаж (замечателен, но не очень держит форму - тянуч). Купил на днях кашемир, попробую.
Очень мучаюсь с пальчиками. Пальчики тоненькие, никакая трубочка в них не пролезет, с трудом вползает спичка. Но ничего - моя первая кукла с пальчиками мила и гнет их во все стороны.
Такие дела.

@темы: Кукольное

---

Хочу плакать, когда перечитываю старые фики. Ну, не плакать, но брать того-себя за шкварник, тыкать носом в фик и строго вопрошать: "Кто? Кто это сделал?". И газетой, газетой.
Самое страшное - я, кажется, не двигаюсь. Я встал. Все, стоим, поезда еще нет, рейс задерживается, грей зад на вокзале, пиши на колене.
Надо нарабатывать, отрабатывать, зарабатывать.

@темы: за жизнь

---

Я нашел это в ленте, нижуя не понял, но красный результат какой-то странный... Мне нервируют восклицательные знаки х)

Пол: W Возраст:20	1-10 A: 1 B: 8 C: 6 E: 6 F: 5 G: 3 H: 2 I: 3 L: 10 M: 7 N: 2 Q: 10 Q1:7 Q2:7 Q3:3 Q4:7
ОСНОВНАЯ ИНТЕPПPЕТАЦИЯ: ПЕРВИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (постоянно проявляющиеся): Шизотимия: кpитичный, эмоционально сух,скpытен,обособлен, холоден. Высокий IQ: сообразительный, обучаем, интеллектуальный. Низкая суперэго-сила: недостаточно усвоены общепpинятые моpальные ноpмы. Социальная pобость: застенчивый, настороженный, робкий, опасливый. Мужественность: суровый, спартанец, несентиментальный, выносливый. Подозрительный: ревнивый, высокомерен, догматичный, соpевновательный. Наивность: простой, естественный, пpямой, непосредственный, непpоницательный. Чувство вины: тревожный, подавленный, обеспокоенный, депpессивный. Низкая интегpиpованность: следует своим побуждениям, малоконтpолиpуем. ЛАТЕНТНЫЕ ФАКТОРЫ (имеющие тенденцию к проявлению): Аутичный: богатое воображение, богемный, поглащен своими идеями, рассеян. Pадикализм: экспериментатор, аналитик, свободномыслящий. Независимость: находчивый, независим от гpуппы, самостоятельный, pешительный. Высокая эрго-напряженность: возбудимый, напряжение базальных потребностей. ВТОРИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (интегративные свойства): Высокая общая тревожность. Беспокойный, пессимистичный, невротичный. Интроверт. Направленность на свой внутренний мир. Сдержан. Реактивная уpавновешенность. Эмоционально сбалансирован. Независимый. Самоопределяемый, критичный, оказывает влияние на других.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: ИНТЕЛЛЕКТ: ВЫСОКИЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. СПОСОБЕН К ТВОРЧЕСКОЙ РАБОТЕ ЭМОЦИИ: НИЗКИЙ УРОВЕНЬ СТРЕССОУСТОЙЧИВОСТИ. ХРОНИЧЕСКИЕ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ ВОЛЯ: ХОРОШО РАЗВИТАЯ СИЛА ВОЛИ. ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕН, НАСТОЙЧИВ МОРАЛЬ: МОРАЛЬНЫЕ НОРМЫ ЛИБО НЕУСВОЕНЫ, ЛИБО СУГУБО ЛИЧНЫЕ ИЛИ КОРПОРАТИВНЫЕ ЛИДЕРСТВО: МОЖЕТ БЫТЬ ЛИДЕРОМ, НО В ОСНОВНОМ ФОРМАЛЬНЫМ ИЛИ НЕЭФФЕКТИВНЫМ ОБЩЕНИЕ: СЛАБО КОММУНИКАТИВЕН. ОБЩЕНИЕ СУГУБО ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СТИЛЬ РАБОТЫ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТИ: СКЛОНЕН К НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЕ. МОТИВАЦИЯ: СВЕРХВЫСОКАЯ МОТИВАЦИЯ. ВОЗМОЖНО, БОЛЕЗНЕННО ЧЕСТОЛЮБИВ
КЛИНИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ: "НЕВРОТИЗАЦИЯ ПО "NT" ТИПУ! ПСИХОПАТИЗАЦИЯ ПО "SC" ТИПУ! БОЛЬШАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ "SC" РАССТРОЙСТВ! БОЛЬШАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ "D" РАССТРОЙСТВ!
Гендерные профили опросника Кеттелла 16-PF+ Протестируй себя

---

ГАДАНИЕ НА ВАРЕНИКАХ

Погадать на варениках
Чот я не верю...

ГАДАНИЕ НА ВАРЕНИКАХ

Погадать на варениках
Ладно, это очень пригодится :333

---

Сейчас, как, впрочем, и всю сессию, у меня сложный период в жизни. Не потому, что что-то там ай-ай-ай сдавать, а потому что шесть экзаменов и ничего не хочется делать. Ну, уже не шесть, но близко.
Пишутся три крупных фика, но пишутся медленно и нестрастно. Я тоже, в общем-то, медленный и нестрастный.
Снова закончился синтепон. Вместе с деньгами. Готовы полторы куклы из трех, и я умудрился потерять драгоценную коробочку с бусинками и крепежами, по которой очень скучаю.
Жду тебя, найдись :С
Пугает неопределенное будущее. Я вроде бы сейчас поднасел на прогерство, но как-то что-то тревожно.

@темы: за жизнь

---

Я втыкал в цитатник и нашел ответ  Vinculum на несколько флешмобов. Я поумилялся, а потом заметил, что был осален. Эта запись была майской, простигосподи, 2014 года. Но как-то захотелось.
Никого не осаливаю, если возникнет желание - вот, флешмоб, держите х)

1. Какое-нибудь знаковое событие, решительно повлиявшее на вашу жизнь?
Ну, я поступил на матмех. Это решительно повлияло на мою жизнь: я стал куда меньше спать.
2. Нелепая и неловкая и ситуация. Можно смешную :3 Даже нужно.
Мне кажется, что все мои попытки взаимодействовать с людьми - это смешные и неловкие ситуации. По большей части неловкие. Особенно сначала.
3. Любимые зверуши. Вообще любите животных?
Очень люблю. Больше всего, наверное, кошек, хотя очень тепло отношусь и к собакам, и к лошадям, и к прочим представителям фауны, в типе которых нет слова "членистоногие".
А кошки просто были у меня в качестве любимцев всю мою жизнь - эти чуваки прекрасно спасают от темноты, тоски, одиночества и составляют приятнейшую компанию. И у них очаровательные лапки.
4. И разу уж мы заговорили про животных, назовите какой-нибудь свой кинк
Кинков, связанных с животными, у меня нет х) Ну, почти.
А если говорить про мои кинки в целом, то может выйти небольшая простынка. Если в общем, то меня кинкает насилие - но обязательно с последующим комфортом. Насилие ради насилия - это уже в следующий пункт.
Кинкует БДСМ, исключительно в плане атрибутики, глубокого психологического д/с я не читаю и не пишу. Не потому что у меня какие-то предубеждения, нет, просто не понимаю. В этом вот абзаце можно подогнать списочек из кинкующих предметов (зажимы на соски, всякие бондажи, туда-сюда), но это будет длинно даже при том, что я забуду половину. Кинк на бондаж, кстати, адский. Просто лютый.
Я раскладкодрочер, меня можно сжечь. Очень кинкаюсь с ситуации, в которой боттом старше/выше/физически сильнее топа. Ну вот потому что.
У меня кинк на невинность и ее лишение. Даже если лишения невинности будет пара строчек, а дальше насилие/бдсм/все такое, я все равно буду рад.
5. И сквик. даже не так: что может заставить вас прекратить читать книгу/смотреть фильм/играть в игру? Не какие-то общие вещи вроде плохого языка, дерьмового оператора и кривого геймплея, а личные антипатии?
Очень мало того, что я могу объяснить, может заставить меня бросить книгу.Чаще всего, даже если мне что-то не по вкусу, я дочитываю ее до конца.
Если и бросаю, так потому, что стало скучно. Не объяснить, что конкретно не зашло - просто стало скучно. Вот не идет. У меня так было с книгой "451 градус по Фаренгейту". Не объяснить, почему я не смог ее читать. Просто не смог.
Фильмы я обычно не бросаю, потому что смотрю очень редко и по рекомендациям. Но вот тоже - может стать скучно. Может оттолкнуть излишняя графичность. Не объяснить.
Игры бросаю потому, что испугался х) Так я бросил Сталкера и Killing Floor.
Поначалу, правда, я очень боялся играть в Left4Dead, но играл не один и втянулся.
А вообще, один из самых страшных сквиков - ненаказуемое мудацкое поведение. И обратная его сторона - позиция жертвы. Когда в художественном произведении мне толкают такую парочку, я люто и агрессивно полыхаю и могу все дропнуть.
6. Доколе?
Пока не кончу.
7. Расскажите про любимого вот прямо сейчас персонажа. Кто, почему он вам по нраву?
Прямо сейчас мое сердце делит Спок из Звездного пути и Шут из аниме HunterxHunter. Первый - потому что сдержан, прекрасен, инопланетянин. И силен. И вообще превосходит человеков, но работает с ними бок о бок, создавая в моей голове восхуительные ситуации.
Второй - потому что неловок, нерешителен, очарователен, я вижу в нем себя и очень тоскую по этому поводу. Но все равно ему сопереживаю.
8. Любимый праздник и почему?
Люблю Новый год за общую атмосферу. Люблю мандаринки, запах елки и радостное ожидание. Правда, чем старше я становлюсь, тем тоскливее для меня проходят праздники - раньше я новогоднюю атмосферу предвкушал сразу с первого января.
9. Расскажите про первый музыкальный концерт, который вы посетили?
На втором курсе я ходил на концерт Oomph!. Это был, пожалуй, первый раз, когда я куда-то самостоятельно собрался и пошел, не спрашивая родителей, а известив их х)
Ну, я запомнил, что на улице было холодно, поэтому народ зверски клацал зубами и почти проклацал прошедшего мимо солиста. Я лично не фанат автографов и всего такого, но за ребят порадовался.
В собственно зале я чуть не свалился в обморок, потому что было тесно, было темно, были люди, и я думал, что умру, но концерт начался и меня спас.
И да, мне понравилось. Никогда не чувствовал такого единения с людьми, как тогда, плюсом, звук был прекрасный, и "послушать Деро вживую" было так же хорошо, как я себе это представлял.
10. Самый первый фендом, в котором начали креативить или активно проявлять себя в сообществе?
Стар Трек. До этого я писал ориджи и в стол. Потом я проникся СТ, проползал вдоль и поперек все соо на дайри, которые нашел, прошерстил ао3 (сначала, как ни печально, с гугл-переводчиком, потом сам - отличный пример того, как просвещает гейское порево) и англокинки. Потом взял волю в кулак (через год примерно, ага) и написал что-то на кинк. За часть текстов мне до сих пор неловко.
Зато в ст-фендоме я познакомился с клевыми чуваками!
11. Думаю, у каждого есть какие-то свои тексты, которые по вашему мнению были недооценены или, как вы считаете, они должны быть просто обязательны для прочтения людьми, с которыми вы общаетесь. Ну вот. Дайте ссылку на такой фанфик или пость- на что-то, что вам хотелось бы, чтобы было прочитано
Хммм. Вообще, я вроде как не очень оглядываюсь на старые тексты, надеясь, что следующий будет лучше предыдущих, но один древний приятель все-таки мне очень нравится. Так что я воспользуюсь возможностью и подниму его сюда.
koala-uprt.diary.ru/p196844914.htm

@темы: всякое

---

я делаю дела, а дела не делаются
а хотелось бы, чтобы делались. и без моего участия, пожалуйста
к сессии зашевелился, начал думать, извилины заизвивались, ощущение приятное
если бы я еще режим восстановил, было бы совсем прекрасно

@темы: за жизнь

---

ДЕАНОН с варпа х)

Таша, бугога


*сгреб*


Патамушта они красивые х)

Это потому что я пидор

Это ему в пару


Это потому что я люблю почесать языком


А это потому что так безысходно, что я не могу не х)


Ии, собственно деанончик

 Med-ved
Увольнение на берег (текст, романс/юмор):
— Терапия (автор)

Дьявол в темноте (текст, экшн/детектив/шпионаж):
— Добрый доктор (бета)

Хотя вообще я должен сказать, что игра прошла неплохо. Меня ненавязчиво потрахивал реал, я возмущался, зато тискался в чате и любил команду. Ну, потому что команда у меня клевая.

@темы: Star Trek, моё, всякое

---

Название: Дом над фиолетовым морем
Автор:  Med-ved
Бета:  Солар
Размер: миди, 4324 слова
Канон: Star Trek TOS
Пейринг: Леонард Маккой/Спок
Категория: преслэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Краткое содержание: После крушения шаттла Леонард Маккой и Спок вынуждены сосуществовать вместе на незнакомой планете.
Примечание: текст содержит иллюстрацию  kotishredingera



Дом был чудовищно стар. Настолько стар, что его бревна стонали от груза прожитых лет, а фундамент просел так, что порог касался земли.

Стар, да. Тем не менее это был дом, и в нем можно было жить, и он достался им совершенно бесплатно. Хозяйка переезжала к своей сестре, пониже, оставляя дом на вершине скалы и тощего карваша — глазастого кота, вытянутым телом похожего на таксу. Леонард недоумевал сперва, как можно вот так вот запросто отдать дом двум незнакомым мужчинам, инопланетянам, пока хозяйка не окинула зябко ссутулившегося Спока одобрительным взглядом и не прошептала Леонарду:

— Красивая и высокая. Дети будут что надо. Нос, правда, длинный, но, может, в тебя пойдут.

Леонард подавился собственным языком, а мрачно обретающийся позади Спок стал еще мрачнее.

Но все это теперь не имело значения, когда у них был дом — маленький, старый, но все же дом, крыша над головой.

— Ну, — сказал Леонард, провожая взглядом уже проходящего внутрь Спока. — С новосельем, мистер Спок.

Спок в качестве ответа повел квадратным плечом и растворился в темноте дверного проема.

Две маленькие спальни, гостиная и кухня, на которой с трудом могут уместиться двое взрослых мужчин. Негусто для пары ценителей личного пространства, но, в целом, Леонард был удовлетворен: его спальня казалась довольно уютной, и жаловаться было особенно не на что. Кроме того, небеса уже успели вылить на него пару ложек холодной воды, и Леонард растопил закопченный камин.

— Крайне неэкономный способ использования топлива, — сообщил Спок, по-кошачьи брезгливо стаскивая влажную униформу.

— Да что вы говорите, — беззлобно огрызнулся Леонард. — Сушитесь давайте, и идите спать. С утра дела лучше делаются.

Спок устроился рядом с камином, спиной, казалось, впитывая тепло, и прикрыл глаза:

— Так говорится у людей, доктор?

— Так говорится у меня, и лучше бы вам меня послушать. Считайте это предписанием врача: сушиться и спать. Я лично пойду прямо сейчас.

Спок неопределенно повел бровями, и Леонард махнул ему рукой:

— Доброй ночи.

За окном застучали тяжелые капли, обещая крепкий сон.

А через десять минут оказалось, что крыша у дома протекает во многих, многих местах.

***

Они называли свою планету Хипатией, себя — хипатианцами. «Для хипатианца лучше Хипатии ничего нет», — говорили мужчины, трехпалыми мозолистыми ладонями поглаживая густые бороды. Они, разумеется, знали о других мирах, знали, что во вселенной не одни, но для хипатианцев не было ничего лучше Хипатии, и никто из них не задумывался о том, чтобы двинуться в космос. Они ни с кем не торговали, не вели переговоров, не желали путешествовать среди звезд. Их мужчины были крепки и добродушны, а женщины — крутобедры и улыбчивы. Под их серо-лиловой кожей перекатывались тугие мышцы, и хорошую драку они ценили куда больше, чем разговоры о пространном и отдаленном.

Их планета…

Их планета была небольшим адом, и если бы Леонард со Споком не позаимствовали немного капитанской удачи, они бы не сделали здесь и пары вдохов.

Даже на вид это место не казалось пригодным для жизни.

Зубья гигантских скал, словно сотами облепленные домиками местных, возвышались из густого фиолетового тумана, стелющегося по земле, ядовитого для того, кто вдохнет его. С вершины такой скалы можно было увидеть раздвинувшие ядовитые пары кроны огромных деревьев — зеленые пятна среди фиолетового моря. Частые дожди прибивали яд к земле, но так напитывали воздух влагой, что, казалось — вдохни поглубже, и услышишь, как булькает в твоих легких вода.

В общем и целом, с точки зрения Леонарда, это было паршивое место, что бы там ни говорили хипатианцы.

Они со Споком рухнули, возвращаясь с конференции на Сиртосе. Леонард был в чрезвычайно благодушном настроении, учитывая, сколько выдержек из его публикаций было процитировано в процессе, и только этим можно было объяснить то, что он согласился на предложение Спока «исследовать вон ту планету». «Вон та планета» действительно оказалась чрезвычайно интересной для стороннего наблюдателя — системы шаттла начали сбоить, стоило влететь в атмосферу. Пока Спок пытался их перенастроить, Леонард сделал все возможное, чтобы при посадке шаттла пострадал только шаттл.

В конце концов, это действительно была вина Спока. В порядке исключения.

И Леонард сделал все возможное, чтобы донести до него всю глубину его проступка, пока они вытаскивали из разрушенного шаттла коммуникаторы, универсальные переводчики и походные наборы, пока Спок тыкал в коммуникатор и обозревал окрестности и очень вежливо не сказал ему, что, будь они на корабле, он бы отправил его под домашний арест минимум на сутки.

— Я всегда знал, что вы чуткий, — проворчал Леонард.

— Не оскорбляйте меня, доктор, — с непроницаемым лицом ответил Спок.

Действительно. Чем еще оскорбить остроухого гоблина, как не намеком на то, что у него есть эмоции.

Они приземлились на самом краю плоской площадки, обосновавшейся на вершине горы, через желто-зеленое поле от маленького дома — их будущего дома, как оказалось позже. Упади они чуть дальше, и их не спасло бы даже чудо.

Хипатианцы, занятые выживанием в их прекрасном, прекрасном мире, были достаточно радушны, чтобы принять две пары рабочих рук, не обращая внимания, из кого растут эти руки.

***

С края открывался чудный вид — это готов был признать даже Леонард. Внизу расстилалось фиолетовое густое море, касающееся на горизонте синего неба, волнующееся от порывов ветра.

Хотелось раскинуть руки-крылья и прыгнуть вниз, ласточкой разрезать тонкий воздух и воспарить, грудью коснувшись теплой воды.

Да только там была не вода, а ядовитый газ. Газ, загнавший живых на такую высоту, что и посмотреть было страшно.

Леонард сощурился на солнце, взглянул вниз еще раз. Легкими птицами сновали внизу флаеры — крошечные дельтапланы, столь любимые местной лохматой молодежью. Дети здесь начинали летать, пожалуй, раньше, чем делали первый шаг, и не расставались с флаерами, пока не становились слишком тяжелы для них. Леонард уже вправил не один сустав, выбитый слишком большой нагрузкой, но никто из них не собирался останавливаться.

Флаер опустился прямо перед ним, и долговязый мальчишка с хохотом выкатился из-под него прямо перед Леонардом.

— Доктор! — улыбаясь беззубым ртом, воскликнул он. — Там воды подняли, вам не надо?

Леонард качнул головой: воды Спок принес пару дней назад, и она едва прошла очистку через самодельный фильтр:

— Спасибо, приятель, но вода у нас есть.

Мальчишка козырнул, помахал тощей трехпалой рукой и упал с обрыва, утянув за собой флаер. Леонард уже привычно досчитал до десяти, успокаиваясь: здешние дети, настоящие зверьки, совершенно были лишены страха.

Сверху было видно веревочный мост, уходящий к соседней скале, и площадку, почти лежащую в фиолетовых клубах тумана. Фигурки хипатианцев, одетых в защитные костюмы, отсюда казались крошечными. Где-то среди них был и Спок, вымазанный маслом, в вытянутой клетчатой рубашке и смешном комбинезоне, странно уютный и человечный. Леонард знал, что там происходит: корзина с рабочим — вниз, корзина с рабочим и грузом — вверх. Хипатианцы были вынуждены ежедневно спускаться в густой туман, чтобы набрать воды и топлива, и Спок, назначенный местным механиком, все время был с ними — следил за механизмами, помогал принимать груз. Удивительно было, как быстро он влился в эту новую жизнь: яркими хипатианскими вечерами он сидел за столом в кухне, отведя назад острые плечи, чертил что-то на листе тонкой бумаги, увлеченно мурлыкал под нос, когда совсем забывался, и Леонард, преувеличенно сурово хмурясь, заставлял его поесть и поспать. Ответом на постоянную влажность был начинающийся кашель, и Леонард подливал ему в чай настой травы скии-ша, которую старейшина деревни советовала, как «страшно от кашля полезную».

У самого Леонарда что-то томительно тянуло в груди, когда он думал о том, что и ему пора в полной мере начинать жить здесь: каждый вечер он выходил во дворик и вызывал «Энтерпрайз», получая в ответ только белый шум.

Он не называл это «сдаться», но уже четыре дня он изучал книгу с местными лекарственными растениями.

***

— Клянусь жизнью, Спок, если вы еще раз качнете этот чертов мост, я лично оборву ваши острые уши.

Спок даже бровью не повел. Откашлялся только, перехватил поудобнее пакет с инструментами, и подбодрил:

— Нет логики в том, чтобы бояться падения, доктор.

— Да неужели, — огрызнулся Леонард, вцепляясь в тонкие, чертовски тонкие веревки. — Я вижу, как гнутся доски, и я не верю ни вам, ни этому… смотрителю.

— Я предлагал вам остаться.

Леонард нахмурился. Не на Спока в частности, а так, в общем. В конце концов, тот был прав: Леонарда действительно никто не звал. Никто не просил его переходить между двумя скалами по хлипкому подвесному мосту, балансируя над фиолетовой пропастью. Никто.

Но от этого было не легче.

Спок, бездушное чудовище, шагал впереди, даже не держась и рассуждая о том, что, возможно, стоило взять легкий флаер, и, может быть, передать еще пару механизмов, и, может…

И все это — пока Леонард задыхался и цеплялся за веревки, заставляя двигаться непослушные ноги.

Надо было отдать ему все таблетки и порошки, снабдить ценными указаниями, и отправить одного, знающего такого, через этот фиолетовый зев, но Леонард Маккой скорее умрет, чем переложит на плечи другого свои обязанности. И, в конце концов, на той стороне моста тоже была деревня, и там могла понадобиться его помощь.

— Спок, подождите, — попросил он, протягивая руку. — Если вы не перестанете так бежать, я за вами не успею.

Спок поднял на него бровь:

— Чем я могу помочь, доктор?

Леонард скрипнул зубами:

— ...дайте руку.

Спок поколебался, потом протянул ему руку в перчатке. Леонард повис у него на локте, собирая дрожащие ноги, глянул вниз и зажмурился.

— Надеюсь, я упаду на вершину дерева, — пробормотал он, пытаясь унять накатившую внезапно тошноту. — Я, в конце концов, не скалолаз.

Спок сделал странное движение глазами — быстро посмотрел наверх и снова на Леонарда:

— С вашим неприятием летательных аппаратов я мог предположить, что вы предпочтете пешую прогулку.

— Но не на такой высоте же, Спок! И не закатывайте на меня глаза, я все вижу!

Спок немного расслабил вечно сжатые губы, от чего верхняя оказалась неожиданно приятной формы, и солдатским шагом двинулся к концу моста, увлекая слабо сопротивляющегося Леонарда за собой:

— В таком случае не стоит находиться здесь слишком долго и провоцировать вас на приступ паники.

Леонард закрыл рот, признавая правоту, но, черт возьми, длинный, очень длинный мост качало ветром, и до края было так далеко…

— Закройте глаза, доктор.

Леонард тут же зажмурился.

Да, это был неплохой совет. Рука у Спока была крепкая, вел он уверенно, и, казалось, даже ветер чуть стих.

Спустя много-много шагов мост кончился, и руку пришлось отпустить.

Почему-то этот факт Леонарда несколько расстроил, но впереди был еще и обратный путь, так что…

Но все-таки он доктор, а не скалолаз.

***

В целом жизнь была не так плоха. Несмотря на то, что репликаторы и роботы-уборщики в какой-то степени разбаловали Леонарда, он все же не так далеко ушел от простого сельского доктора. Если уж мать его чему и научила, так это тому, что каждый человек должен уметь о себе позаботиться: делать шницель с корочкой и убирать за собой грязные носки. Леонард несколько расширил свои умения, научившись готовить еще и божественный тыквенный пирог, а Спок и вовсе был идеальным сожителем, так что особенных проблем не возникало. Когда они переставали друг друга выносить, просто расходились по своим спальням. Стабильно ободранный карваш занимал место у камина, и в доме воцарялась тишина.

В один из солнечных дней они со Споком взялись за ремонт крыши: сидели во дворе, полируя дощечки, слишком занятые, чтобы ругаться; извели половину своих запасов древесины, после чего, как акробаты, балансировали на острой крыше. Леонард, в короткий период детства мечтавший работать в цирке, понял, что поступил правильно, пойдя в медицину.

Но все это стоило трудов: удовлетворение от проделанной работы могло сравниться с удовлетворением после сложной операции, и Леонарда пугало то, как легко он переставал скучать по прежней жизни.



Под яркими лучами крыша сияла так, что смотреть было больно.

— Сегодня на удивление солнечно, — ровно заметил Спок, проходя мимо с корзиной каких-то деталей. Он был в уютной синей рубашке с закатанными рукавами, и его торчащие острые локти выглядели странно трогательными.

— Действительно, — мирно согласился Леонард, вытягивая ноги. — Есть все же преимущество в том, чтобы жить на вершине. Можно погреть старые кости.

Спок молча кивнул, натягивая перчатки. Должно быть, собрался вниз, к лебедкам.

— Бога ради, Спок, ну неужели никак нельзя сегодня не ходить? Вы кашляете, прогрейте же ваши несчастные легкие на солнышке!

Спок невозмутимо посмотрел на него и — Леонард так и знал — медленно приподнял бровь:

— У меня здесь свои обязанности, доктор, у вас — свои.

— Я с этим не спорю, остроухий вы негодяй! Я говорю о том, что, если уж вам не подходит здешний климат, то почему бы не насладиться редким теплым деньком? Но нет, надо бежать вниз к чертовому ядовитому туману, а потом кашлять кровью рядом со старым доктором. Вы же помните, что я здесь без аптечки?

Спок оправил смявшийся ворот рубашки, склонил голову:

— У меня эйдетическая память, доктор. Прошу простить.

И откланялся, прижав корзину к боку.

Леонард нахмурился ему вслед, вздохнул и отправился вниз, внутрь скалы, в переплетение бесчисленных коридоров, превративших камень в муравейник. Там, в самом сердце, под мощными лампами, были те растения, что не поместились на поверхности. Смотрители сновали между длинных грядок, рыхлили, орошали, и на Леонарда обратили внимания не больше, чем обратили бы на залетевшую мошку.

Леонарда это более чем устраивало. Он занялся своими личными грядками: здесь, в тщательно очищенной от яда земле, росли лекарственные травы. Леонард подтянул рукава жестом заправского садовода и принялся за работу.

***

Спок снова кашлял ночью. Леонард снова развел ему в отваре скии-ша антибиотик, выпоил, мрачно глядя, как вулканца бьет крупная дрожь.

— Еще будете?

Спок покачал головой — странно человеческое движение. Леонарда оно обеспокоило больше кашля, больше хрипов в груди и больше повышенной температуры.

— Тогда отдыхайте. Никакой работы завтра.

Спок упрямо поджал губы, так что стало ясно: завтра встанет и уйдет. Вот так вот — больной, сипящий — встанет и уйдет на работу, потому что за лебедками нужно следить, механизм еще нужно отлаживать, и бог его знает что еще там Спок на себя взвалил.

В ответ на нахмуренные брови Спок предъявил невиннейший взгляд, и Леонард пообещал себе встать утром пораньше, чтобы, если что, прижать его к кровати подушкой и назначить постельный режим — как глава медицинской службы. Глупо, конечно, учитывая, как далеко их корабль, но все же…

Коммуникатор снова ответил белым шумом.

Прижимать подушкой никого не пришлось: утром Споку стало хуже. Температура поднялась еще выше, в груди у него свистело, и пусть взгляд налитых кровью глаз был все еще упрям, очевидно было, что никто никуда не пойдет.

— Все еще рветесь работать, Спок? — не сдержался Леонард, разводя двойную дозу. — Пышете желанием?

Спок открыл было рот, но Леонард отработанным движением сунул туда ложку с отваром:

— Ничего-ничего, вы помолчите ради разнообразия.

Еще ложка, и Спок почти силой отобрал у него чашку. Руки у него дрожали, и Леонард нахмурился, аккуратно отвел челку с его лба — горячий.

— Выпейте и лягте, — мрачно велел он, оправляя одеяло.

Безымянный карваш, возникший из ниоткуда, беспокойно прошелся вдоль кровати, вскочил на постель, оставив на полу мокрые следы, вспушил хвост и сунулся было к Споку целоваться, но Леонард усадил его к больному в ноги. Старые хипатианки, приходящие к нему с болями в спине, наперебой уверяли его, что карваши куда полезнее всяких мазей и лекарств. Стариковские поверья, разумеется, но чем черт не шутит.

Спок отдал ему чашку и свернулся под одеялом, прикрыв воспаленные глаза. Над бровью у него блестел пот, и Леонард аккуратно смахнул влагу платком.

— Спите, — прошептал он, подтыкая ему одеяло, как маленькому. — Спите, вы просто обязаны выздороветь.

Леонард давно потерял счет часам. Серая, непроглядная стена воды за окном создавала ощущение глубокого вечера, бесконечного и беспросветного. Казалось, небо улеглось на крышу их маленького домика, свесилось, закрыв окна, и они заперты здесь.

Может быть, навсегда.

Спок закашлялся, тяжело вздохнул, беспокойно ворочаясь под грудой одеял, и Леонард усилием воли отогнал зябкую сонливость, присел к нему на постель:

— Спок? Вы меня слышите?

Спок прерывисто вздохнул, неожиданно резко повернул голову, встречаясь с Леонардом взглядом, но, кажется, не узнавая.

— Выпейте, выпейте, — зашептал Леонард, поднося к сухим губам ложку отвара, который, как ему казалось, помогал, с добавкой толченого жаропонижающего. Спок, не отводя взгляда, глотнул и, когда Леонард моргнул, унимая раздражение усталых глаз, моргнул тоже. Вторые веки чуть опустились: одно едва выглядывало, второе закрыло глаз почти до половины. «Довольно жутко», — лениво подумал Леонард, протягивая руку и приглаживая растрепавшуюся глянцевую челку. Больные вулканцы жуткие.

Возле стены закапало: крыша все-таки не выдержала, и к хриплому дыханию Спока добавился звук падающих капель.

Леонард зарылся лицом в одеяло рядом с боком Спока и закрыл глаза, чувствуя себя бесконечно беспомощным.

— Господи, да что же это такое…

Через много-много часов, наполненных полусонной дымкой, в горле Спока забулькало.

Леонард снова напоил его настоем, ушел в кухню, разложил на столе все лекарства, что у него были. Смотрел отсутствующим взглядом на свои руки, что-то перетирающие, что-то смешивающие, смотрел и не понимал, спит ли он, или нет.

Как же так-то. Неужели здесь все и закончится? Он — доктор. В комнате — его пациент. Все ведь должно быть просто и логично: доктор лечит, пациент выздоравливает, все живы и здоровы, для того и существуют доктора.

Но что сейчас может он, врач, у которого из всех врачебных принадлежностей остались только руки?

Что может сделать для вулканца человек, у которого из лекарств только травы и препараты, созданные для людей?

Ведь не может все… так.

Леонард дотянулся до коммуникатора, раскрыл:

— «Энтерпрайз»!

Ну, да. Конечно.

Чудес с них достаточно.

Он развел в настое новую смесь, отнес к Споку, влил между потрескавшихся губ.

Повинуясь непонятному порыву, присел рядом и взял в руки тонкопалую кисть. Почти не задумываясь, погладил выпирающие костяшки, сжал в ладонях, слушая, как клокочет у Спока в горле. Склонился и мягко поцеловал горячий лоб. Спок беспокойно заерзал, как-то трогательно и жалобно шмыгнул носом, явно плохо соображая, оставшись из-за болезни без щитов и логики, потянулся к нему, и Леонард, поколебавшись, применил последнее свое лекарство: притянул Спока поближе к себе и принялся укачивать, поглаживая по волосам.

Шевельнулись губы:

— Доктор Маккой?

Леонард не успел ответить. Дрожащие горячие пальцы погладили его по лицу, и он провалился в пылающее нечто, успел крикнуть «Спок!..» — и вернулся обратно в свое тело. Тряхнул головой, пытаясь разобраться в череде горячечных образов, затем расфокусированным взглядом нашел руку Спока и снова взял ее в ладони.


Утром Спок вошел в целительный транс.

***

Спок восседал в одеялах, несомненно, недовольный, но еще слишком слабый, чтобы возражать. Леонард, выспавшийся и даже успевший вправить вывих второго плечевого сустава улыбчивому молодцу в клетчатой рубашке, в первый раз за долгое время убирался в доме. Выметал поселившихся в углах насекомых, собирал пустые склянки, сухие листья, протирал окна. Оглянулся:

— Вы хорошо укутаны?

Спок одарил его кислым взглядом. Должно быть, был раздражен собственной слабостью и Леонардовым хорошим настроением — не то чтобы Леонарда это беспокоило. Все равно ничего не мог поделать, уж извините нелогичного человека, у которого выздоровел друг.

Он распахнул окно, впуская солнечный свет и прохладный воздух, и оглянулся на укутавшегося плотнее Спока. Позволил себе короткую ласковую улыбку:

— Знаете, вы куда менее невыносимы, когда больны.

— Если вы пытаетесь вызвать во мне эмоциональный отклик… — воинственно начал Спок, но Леонард покачал головой:

— Да что вы, я же помню, что вы не испытываете эмоций.

Спок моргнул, странно взъерошенный, сконфуженно нахмурился, и Леонард вернулся к окну, посвистывая. На подоконнике соорудили гнездо местные тонконогие паучки, которых он, подумав, разогнал пучком трав. Они спустились на паутинках вниз, на рыжую траву двора, и рассыпались зернышками мака.

Карваш отирался у собственноручно сделанной Леонардом скамейки, утыкая в небо ободранный хвост.

Леонард поманил его, свесившись из окна, подхватил под мягкое брюхо, избегая шести мельтешащих лап, довольно бесцеремонно уронил Споку на руки:

— Держите. Они, говорят, целебные.

Целебный карваш, ощерив мелкие зубки, растопырил лапы в разные стороны, но у них со Споком вообще сложились довольно миролюбивые отношения, поэтому драться он не стал — только спрыгнул, задрав хвост, и отправился по своим… кошачьим делам.

Дела у него нашлись на кухне, где тушилось на очаге рагу из разноцветных овощей, и Леонард даже уронил ему в пасть что-то синее — благо, эта тварь была практически всеядной.

Это стало неожиданно просто — быть довольным. Спок выздоравливал, пусть и был слаб и ворчлив, карваш в роли кота — ласков. Светило солнце, были еда и работа.

Это действительно было просто — здесь.

— Спок, есть хотите?

Он практически слышал, как поднимается гладкая черная бровь.

— Прямо сейчас я не нуждаюсь в питании, но был бы не против чая.

Чай так чай. Леонард, мурлыча себе под нос, налил ему горячего отвара, добавил душистых листьев местной мяты:

— Прошу, сэр.

Спок принял чашку у него из рук, смерил подозрительным взглядом:

— Вы на удивление в хорошем настроении, доктор.

— Мм. И как вы думаете, почему?

— Я признаю, что не очень хорошо разбираюсь в человеческих эмоциях.

— Неужели вы можете в чем-то не разбираться?

Спок раздул ноздри, явно показывая, что не оценил подколку, и Леонард усмехнулся, уселся к нему на одеяло, заставив поджать ноги. Карваш свернулся рядом, подставил впалое брюхо.

Они разделили редкий момент тишины.

На полу лежали разноцветные блики дробящегося в склянках солнца. Очумелый паучок плел кружево под рассохшимся подоконником. Время тянулось, как карамель, и рушить момент не решался ни один из них.

За окном взмыл флаер, и Леонард поднял взгляд:

— Вы знаете, Спок… Мне неловко это признавать, но я бы скучал по вам.

Спок по-птичьи склонил голову к плечу, изучая доктора, но ничего не сказал. Леонард покачал головой. Действительно, кому он это говорит. Буркнул беззлобно:

— Безэмоциональная вы машина…

— Я бы не умер.

— С чего это вы так уверены? Потому что вы — вулканец?

— Потому что вы — мой доктор.

Он очень уверенно это сказал, взъерошенный остроухий лепрекон, еще и голову поднял, словно стоял на мостике «Энтерпрайз», а не сидел в постели, в куче одеял, в сползшей с квадратного плеча футболке.

Леонард даже смутился. Не мог не спросить:

— Почему вы верите в меня?

— Потому что дать мне умереть не в вашей натуре. И потому, что воспаление легких действительно эффективно лечится отваром скии-ша, который вы пытаетесь выдать за чай.

Леонард драматично всплеснул руками:

— Вот и заботься о вас. Никакой благодарности.

— Я благодарен.

Вот так, не меняя выражения лица и наклона головы. Только в глазах что-то теплое — Джим давно об этом говорил, да только Леонард не видел никогда.

Леонард смущенно кашлянул, махнул рукой:

— Бросьте. И не нужно спрашивать, что и куда.

Карваш обтерся о его рукав, заурчал, как двигатели «Энтерпрайз», и Леонард внезапно вспомнил: он не открывал коммуникатор ни разу с тех пор, как Споку стало лучше.

— «Энтерпрайз»?

Помехи. Леонард вздохнул и устало потер шею:

— Знаете, Спок, мы тут с вами, похоже, надолго застряли.

Спок наклонил голову, соглашаясь. Потом заметил:

— Но вы не против.

— Прошу прощения?

— Вы не против, — повторил Спок, внезапно опуская взгляд, и Леонард с благоговейным ужасом заметил, что кончики ушей у него зеленые. — Я должен извиниться за свои действия. Я инициировал мелдинг, будучи под влиянием высокой температуры. Я понимаю, что это не является оправданием, и приму ваше осуждение.

Леонард цокнул языком, покачав головой. Вулканцы и их проблемы. Для столь безэмоциональной расы слишком много поводов изводить себя.

— Послушайте, Спок, — Леонард поднял ладони. — Я не возражаю. Более того, я эгоистично считаю, что мелдинг тоже сыграл свою роль в вашем выздоровлении. Мне нечего от вас скрывать, мой друг, поэтому вы не нарушили мое личное пространство. Ваши секреты умрут со мной.

Спок выглядел несколько встревоженным этим «умрут со мной», но молчаливо катал в пальцах пустую чашку, пока Леонард ее не забрал. Наконец он склонил голову:

— Вы очень… толерантны, доктор. Вы удивительный человек.

— А теперь вы вгоняете в краску старого доброго доктора, — дружелюбно проворчал Леонард. — Против того, что я вам лоб целовал, вы тоже ничего не имеете?

Спок ответил невинным взглядом:

— Я думал, это общая практика среди людей...

— Нет, и тот, кто вам это сказал, вами подло воспользовался.

— ...держание же за руки, с другой стороны, — это уже довольно интимная практика.

Ох, дьявол. Посол Сарек и леди Аманда, ласковые касания пальцев, тихая нежность в глазах.

— Прошу прощения, я тоже был, как вы говорите, под влиянием.

Спок сделал необъяснимое движение бровями, которое Леонарду дозволялось интерпретировать по желанию. Скорее всего, это значило «нелогично».

— Ох, Спок, — наконец усмехнулся он. — Тот, кто сказал, что вулканцы ничем не отличаются от роботов, никогда не встречал вас. Вы можете быть загадочнее ромуланки, продумывающей очередной хитрый план.

Спок даже не моргнул:

— Вы регулярно говорите, что я робот.

Леонард махнул рукой:

— Вы невозможны.

— Это неверно, я существую и нахожусь на расстоянии в сорок сантиметров от вас.

Леонард закатил глаза и встал, ткнув в него пустой кружкой:

— Вы — сидите здесь и восстанавливайтесь. Я — пойду сделаю настой и заготовлю мазей. Ни шагу за пределы кровати, мистер, или я натру вас такой жгучей смесью, что на вас можно будет поджарить шницель.

— Угрозы, доктор, — это ниже вас.

Леонард пожал плечами, подтянул одеяло с карвашем, закрывая высунувшиеся ноги Спока, босые и неожиданно уязвимые, с позеленевшими от холода пальцами.

Прискакала девчонка с потрескавшимися от ветра губами, подставила руку, ободранную вниз от локтя, и пока Леонард смазывал и бинтовал, сообщила, болтая ногами:

— Бабушка уходит.

— Уходит? Куда это она?

Она посмотрела на него, как на идиота:

— Как — куда? Вниз, естественно. Она же уже старая.

— Ах, вниз.

Леонард уже видел это. Старики, чувствуя дыхание смерти, подходили к краю со своими детскими флаерами в руках и совершали последний полет. Почти все они были слишком тяжелы для флаеров, и тонкие крылья обрывались, трепетали, и смотреть на это было невыносимо.

Леонард погладил девочку по золотистой макушке, положил руку на тонкое, тронутое веснушками плечико, и она улыбнулась ему радостно и открыто:

— Она долго болела, а теперь не будет.

Леонард кивнул, делая вид, что не слышит шлепанья босых ног в соседней комнате.

Девочка с заговорщической улыбкой потянулась к нему, коснулась губами уха:

— Она сказала, вам пора собираться.

И выскочила в распахнутое окно, смешная и угловатая. Леонард удивленно моргнул ей вслед, потом улыбнулся, застигнутый врасплох неловкой, непонятной нежностью. Повернулся, крикнул:

— И не думайте, что я не слышу, как вы встали!

И замер, ощутив покалывание во всем теле.

Каменные стены сменились белым пластиком транспортаторной, и спустя один удар сердца Леонард обнаружил себя в крепких, теплых объятиях.

— Боунз, черт возьми, я не знал, чего ждать!

Леонард ошалело встретился взглядом с Джимом и попытался что-то сказать. Наверное, спросить, почему их так долго не было. Уточнить, не снится ли ему все это после долгого дежурства у Споковой постели. Поздороваться, наконец.

Кажется, он так ничего и не сказал, потому что Джим отпустил его и шагнул к Споку с твердым намерением обнять. Тот не успел уклониться: капитан уже цапнул его за плечи, коротко сжал, очевидно борясь с желанием привлечь к себе, и отпустил. В животе Леонарда что-то сжалось.

Спок оправил рубашку, смущенно поджал пальцы босых ног:

— Капитан, это неприемлемое поведение при экипаже.

Присутствующий экипаж в лице Скотти жизнерадостно помахал им рукой.

Джим провел ладонью по рубашечному предплечью Спока:

— Бросьте, Спок. Думал, я вас потерял.

Вас. Вас — Спока и Леонарда?

Впрочем, конечно, да.

Спок ответил ему долгим взглядом, потом склонил голову к плечу:

— Как вы нашли нас, сэр?

Джим наконец отпустил его и отошел, и тугой узел в желудке Леонарда чуть ослаб.

— Чертовски долго, Джим! — громко возмутился он, привлекая внимание.

— Да? — живо откликнулся тот. — И как же вы там так чертовски долго жили?

Леонард бросил на Спока короткий взгляд, и тот подошел поближе, так близко, что тепло его тела ощущалось даже через одежду.

Два сложенных пальца коснулись его ладони.

Леонард судорожно вздохнул и сумел улыбнуться, чувствуя, как узел рассасывается совсем:

— Как будто вы не представляете, Джим. Так же, как и всегда. Совершенно так же.

Иллюстрация

@темы: Star Trek, моё

---

и ачивоньки

@темы: Star Trek

---

*прискакал*

За полчаса до ада - автор, мини 2 лвл
Возвращение - автор, мини 2 лвл
Дом над фиолетовым морем - автор, миди 2 лвл
Оазис - автор, макси, ББ-квест 3 лвл
Видимые и невидимые шрамы - автор, мини 4 лвл
Бесконечная нежность - автор, мини 4 лвл
Бесконечная нежность - автор начитанного текста, челлендж 4 лвл
Кипение страстей и неожиданные повороты - соавтор, миди 4 лвл

Поздравляем с командным шестым местом на ФБ-2015.
Мира, долгой жизни и процветания!

@темы: Star Trek, моё

---

Последний куклопост с рыжей, потому что на этой неделе она отправляется к хозяйке х)

Рыжая вязаная хня, на самом деле, не служит никакой цели - просто чтобы сфоткаться на улице х)
Я буду скучать. Боже

@темы: Кукольное, моё

---

Кажется мне, я просто не создан для совместной жизни. Чертовски неуживчивый ублюдок. Я бешусь и коплю злость, готов шипеть по любому поводу - от закрытой форточки до забытой грязной кружки. Я коплю это в себе, создавая образ приветливого соседа, но на самом деле я мечтаю жить один.

@темы: за жизнь

---

куклопост очередной

псевдо-препод, уже подарен. Колени у него бусинами, гнется просто чудо, правда, ужат в жесткие джинсы. В следующий раз джинсу для джинсов брать не буду х)

стиляга для Солар. Осталось подклеить реснички и сделать тапочки :3

Удивительно: сегодня у меня день Х. Закончились все пуговки, закончились шплинты, и, о, чудо, закончился синтепон, который я купил два года назад.

@темы: Кукольное, моё

---

Ужасно хочется мохеровые трессы для волос. но они внезапно так дороги, и их надо заказывать 0_0 недешевое увлечение

---

Этому фичку больше года, наверное
почти-что-программистское!ау
кс

Светило солнце, улыбались хорошенькие молоденькие девочки, и Джим Кирк улыбался им в ответ.
И опаздывал.
Он часто опаздывал, на самом деле, но сегодня делом чести было прийти раньше – он в хлам разругался со Споком и теперь пытался помириться. Как мириться при опоздании больше чем на час, он не представлял, и потому никуда больше не торопился.
Вчера Спок — вулканец, умница, ведущий разработчик и редкостная скотина — заявил, что они не укладываются в сроки. Джим резонно возразил, что на проект им выдано полгода, а срок в три месяца установил сам Спок из-за какой-то своей вулканской дурости. На что Спок — негодяй! — посмел заявить, что команда должна регулярно доказывать свой профессионализм, выполняя заказы в меньшее время, чем то, что указано в договоре. Джим обозвал его снобом и роботом, работающим исключительно на чае.
Спок, кажется, решил обидеться. Нет, по нему не ясно было, но он поджал губы и отвернулся, и унес термос со своим топливо-чаем в угол, где и окопался до конца смены.
А сегодня Джим решил наладить отношения, явившись в офис вовремя, но увы, фортуна была к нему неблагосклонна.

— Опоздал! — с порога заявил ему Сулу, вместе с Пашей сидящий в коридоре. Джим пожал плечами:
— Что теперь поделать. Спок злится?
— Рвет и мечет, — страшным шепотом сказал Паша. Что, в переводе с пашиного значило “сидит в углу и смотрит на всех”. Джим уже говорил Паше, что Спок не замышляет ничего чудовищного, глядя на них — просто, как говорил сам Спок, “эффективность работы возрастает в окружении работающих индивидов”. Паша же упорно считал Спока князем тьмы, втайне благоговея перед ним.
— Раз рвет и мечет, так я спешить не буду, — сказал Джим. — Вы что делаете?
— Модель, — Сулу поиграл бровями. Джим потеснил Пашу и присел с краю дивана:
— К шутеру, что ли? Я думал, вы закончили.
— Ниота поправила эскиз, — пояснил Паша. — Сулу взял на себя парня, я — девочку.
— Обоих? — поразился Джим. — Спок же лично утвердил дизайн.
— Пайк сказал, не хватает живости, — поморщился Сулу. — Не знаю, что он имел в виду, но Ниота загорелась и, кажется, его поняла.
На экране пашиного лэптопа обрастала округлостями фигура человека. Джим пощелкал языком:
— Здорово. Ладно, удачи вам, а то Спок меня съест.
Паша помахал ему рукой на прощание.
Солнце рваными пятнами лежало на полу, столах, мертвых экранах стационарок, слабый ветер колыхал идеально белые занавески. Обитатели комнаты скучковались в тени с лэптопами на коленях и кружками холодного чая в руках. Красавица-художник Ниота Ухура задумчиво обгрызала рожок мороженого, водя карандашом в бумажном блокноте.
За столом в лучах солнца, затянутый в черную водолазку, восседал ведущий разработчик.
— Привет, — сказал Джим. Спок поднял на него взгляд. В тени зашуршали.
— Здравствуйте, Джим.
— Я… опоздал?
— Я вижу. Однако я рад, что вы пришли.
Прощен. Джим разулыбался во все зубы:
— Очень круто. Ладно, народ, где мой темный угол, где экран не будет отсвечивать?

Уже вторую неделю команда работала над симулятором космического полета под скромным названием “Энтерпрайз”. Идея принадлежала Джиму, одобрение выбито Споком, название выбрано путем жеребьевки.

- Это будет круто, чувак! – уверенно сказал Джим. Спок внимательно на него посмотрел: сначала прямо в глаза, потом – склонив голову поочередно к правому и левому плечу; потом вздохнул и созвал команду. Ха. Джим всегда знал, что Спок к нему неровно дышит.
Это действительно была отличная идея, и если бы Джим был бардом, он бы сейчас достал потрепанную временем и чужими руками гитару и спел бы про горящие сердца программистов и клавиши, ждущие пальцев.
К счастью, Джим никогда не был бардом.
Даже в разгульной своей юности.
Возможно.

//Кусок сожительский и бутербродный.
Бутерброд был вечен. Бутерброд был вечен и велик, и пути его были неисповедимы, и он проходил через множество реинкарнаций, не меняя вкуса и запаха.
Это был толстый, добротно, но несколько неаккуратно сложенный бутерброд со здоровым куском индейки, бахромчатым листом салата и щедро насыпанным тертым сыром.
- Это хотя бы поддержит затухающую искру жизни в твоем теле, - проворчал Боунс, ваяя очередную инкарнацию бутерброда.
- Ты уж определись… - пробормотал Джим, запихивая в рот вареное яйцо и пытаясь запить его кофе. - …либо я толстый, либо умираю от голода.
- Ты – толстяк, умирающий от голода на своей чертовой безумной работе, - отрезал Боунс. – В этом вашем мире техники есть время только на обработку бинарного кода, на то же, чтобы поесть и нормально поспать времени нет.
Джим неопределенно помахал кружкой.
Боунс мрачно засопел и принялся обматывать бутерброд пищевой пленкой.
Боунса, разумеется, звали не Боунсом. Его звали Леонард Маккой, но это имя было давно позабыто в стенах маленькой квартиры, которую они с Джимом снимали на пару, и заменено простым «Боунс». Он действительно был доктором - не старым и не сельским, правда, ему было чуть больше тридцати, и он почти всю врачебную жизнь практиковал в Сан-Франциско. Хотя представился он именно так. «Старый сельский доктор. Разведен. Характер стойкий, нордический».
У него, к тому же, была маленькая дочь – очаровательный ребенок, редкий сорванец и симпатяга.
И он вообразил себя заместителем мамочки Джима, оставшейся далеко в Айове.
- Съешь бутерброд, - велел он, накидывая легкую куртку. С точки зрения Джима, на улицу стоило надевать скорее футболку, чем куртку, но доктору же виднее.
- Ты там умрешь от жары, - качаясь на стуле, сказал Джим.
- Лучше от жары, чем от воспаления легких, - бодро сказал Боунс. – Особенно теперь, когда от воспаления легких давно не умирают.
И ушлепал на работу.
Ах, милый, добрый Боунс, средоточие всего добра и участия в этой черствой, черствой вселенной.
Джим утрамбовал бутерброд в сумку.

//Кусок добывательный.

В лучах полуденного солнца фигура ведущего разработчика была как никогда внушительной. Пугающей, возможно. Такой, знаете ли, одиозной.
Более приземленные, чем ведущий разработчик, личности неловко мялись перед светлым взором последнего.
- У нас катастрофическая нехватка материалов, - ровно сказал Спок. Так и сказал: «Катастрофическая». И сделал паузу, чтобы все прониклись. Выждал полминуты и продолжил:
- Вчера мы с мистером Пайком обговорили наш проект, и он предложил несколько расширить спектр, охватываемый симулятором. Со своей стороны я предложил расширить детализацию. А потому данных нам катастрофически не хватает.
Слово «катастрофически» было произнесено дважды, и даже Паша слегка приуныл. Джим пожевал нижнюю губу:
- И что нам делать? Разве по сетке картинок не набрать?
Спок, кажется, оскорбился:
- Это было бы, как вы бы сказали, мистер Кирк, халтурой. И потом, в таких объемах материалы найти довольно сложно. Я предлагаю кому-нибудь из вас сходить в обсерваторию и взять имеющиеся у них снимки.
- Мы с Хикару сегодня пойдем к мистеру Пайку, - сказал Паша, оседлавший стул задом наперед и раскачивающийся так, что Спок бросал на него неодобрительные взгляды. – Мы можем завтра сходить, мистер Спок, надо?
- Я бы предпочел сегодня, - вздохнул Спок. Джим вскинул руку:
- Кто за то, чтобы пошел ваш единственный и неповторимый? Единогласно.
Спок бы, кажется, поспорил насчет единственного и неповторимого, но вулканцы же не спорят, да и самому Споку с его бешеным графиком вряд ли улыбалось тащиться на край города в обсерваторию и трясти с них снимки.
- Хорошо, мистер Кирк, - сказал он и, поднявшись и опрятно одернув пиджак, грациозно сбежал, по пути обогнув сидящего прямо на ковре Сулу.
Обсерватория действительно находилась в точно противоположном конце города от офиса «StarFleet»: два часа на такси, три на общественном транспорте, и все это с учетом пробок.
Вход в нее был по пропускам, но Джим, выкатив грудь колесом, разулыбался девушке-охраннику, настойчиво протерся мимо нее, мягко сказав «меня пригласили», и бегом устремился к кабинетам.
- Простите, - сказал он, просачиваясь в приоткрытую дверь. – Вы знаете, наша фирма сейчас занимается разработкой некоего симулятора…

Пятнадцатью минутами позже Джим Кирк сидел на ступенях обсерватории с носителем в руке и тосковал. Девушка-охранник улыбалась его спине из-за двери, ворковал рядом ошалелый от солнца голубь, и жизнь была бы, в принципе, довольно хороша, но…
Профессор выслушал его речь о симуляторе, благих порывах и необходимости нести просвещение и космос в массы, благосклонно поулыбался и с готовностью выдал все существующие у него снимки планет Солнечной Системы.
- Мне нужно больше, - заупрямился Джим, когда профессор попытался деликатно выжать его из кабинета.
- У вас достаточно материала для симулятора, - отрезал тот. Джим снова попытался воззвать к его гражданскому долгу, но к столь преклонному возрасту у профессора уже сформировался иммунитет, и из кабинета Джима все-таки выжали. Он едва успел облизать ноутбук с вожделенными данными хищным взглядом.
И сейчас его чувства собственного достоинства и справедливости вопияли о мести.
- Мне были нужны эти материалы, - строго сказал Джим голубю. Голубь испуганно вспорхнул, но улетать не стал – сел на перила и принялся чиститься. Джим пожертвовал ему кусок извечного боунсова бутерброда.
Они с голубем сидели так добрых пятнадцать минут, пока бутерброд не кончился, и совесть не напомнила о работе.
Номер Спока в телефонной книжке нашелся в последних строчках: Джим не так часто ему звонил.
- Спок, здравствуйте, - печально сказал Джим в трубку. – Вы знаете, меня вытурили.
- Простите? – удивился Спок. В трубке гудело: должно быть, он куда-то ехал.
- Меня вытурили, - терпеливо повторил Кирк. – Ваш профессор выдал мне снимки Солнечной Системы, которые вполне можно найти в общем доступе, и отказался давать что-то еще. Возможно, он не поклонник компьютерных игр.
- Профессор Эванс? – уточнил Спок.
- Он. Я могу пробраться к нему и вытрясти из его компьютера пару сотен тысяч снимков. Как вы на это смотрите?
- Крайне отрицательно.
После этого Спок помолчал в трубку, и Джим уже хотел ему напомнить, что, мол, эй, я-то тут еще!, но он сам ожил:
- Возможно, он все еще злится из-за нашей с ним недавней дискуссии. Попробуйте подойти к профессору Дженсену, у него кабинет на втором этаже, вы найдете.
Джим нахмурился, подозревая неладное.
- Я должен был сказать, что пришел от вас?
Он почти увидел взлетевшую к гладкой челке бровь:
- Разумеется.
И, через секунду:
- …вы этого не сделали?
- Не подумал.
- Пожалуйста, попробуйте еще раз, и назовите мое имя. Мистер Кирк, ну неужели бы я отправил вас в обсерваторию просто так?
Джим почел за лучшее не отвечать. Буркнув «спасибо», он взмахом руки согнал голубя со ступеней и снова пошел в обсерваторию.
- Вернулись? – улыбчиво поприветствовала его девушка. – Снова пригласили?
- Разумеется, - важно сказал Джим. – Еще и с рекомендациями, в первый ряд.
Она посторонилась, продолжая улыбаться.
Джим из принципа прошел к профессору Эвансу, который, завидев его, встал в дверях небольшой, но очень внушительной преградой.
- Вы знаете, сэр, - сладко скалясь, начал Джим. – Я совсем забыл сказать… Я ведь не вольная птица, сэр, я работаю в «StarFleet» под руководством некоего мистера Спока. Он сказал, что я могу обратиться к вам, и вы окажете мне все доступное содействие.
От улыбки сводило скулы, но, как оказалось, старался Джим зря: профессор тут же снял оборону и отступил:
- Тогда входите, входите. Спок послал? Хорошо. Просто знаете, не хотелось бы кому попало давать снимки, столько работали над ними, драгоценная коллекция…
Не переставая бормотать, Эванс сместился к компьютеру, потом позвонил Споку, потом снова принялся говорить что-то Джиму: называл его энтузиастом, хвалил за рвение, и Джиму оставалось только кивать головой и говорить «спасибо».
- Так мало в наше время осталось молодежи, которая действительно интересуется космосом, - вдохновенно говорил профессор, энергично потрясая рукой Джима. – Они либо совсем ничего не желают знать о нем, либо рвутся в Звездный Флот – и тоже не из-за научного интереса, нет, все хотят стать героями, все думают, что это весело…
- Да разве ж это плохо? – мягко спросил Джим, отнимая, наконец, руку. Профессор улыбнулся ему, сверкнув очками:
- Может, и не плохо. Ступайте, молодой человек, ступайте. Я и без того вас достаточно задержал.
Джим помахал ему на прощание и выскочил на улицу, по пути спросив имя и номер девушки.
Жить становилось легче.

//Кусок дрочительный.

Джим снова засиделся допоздна. Материалов, с таким трудом добытых в обсерватории, действительно была уйма – Джим уже успел два раза пожалеть, что взялся разгребать все это один. Он почти закончил визуализацию созвездий Тельца, Рыб, а работы еще было столько, что впору было взвыть. На визуализацию двадцатой части исследованной доли Млечного Пути по самым скромным прикидкам должно будет уйти не меньше недели. Написанный на коленке класс не спасал – ну, не совсем не спасал, но его помощи было явно мало, чтобы уложиться в кое-чьи бесчеловечные сроки.
Джим уныло извлек из пищевой пленки потерявший привлекательность, но не полезность, бутерброд с индейкой, и вонзил в него зубы. Справа остывала чашка кофе. Сонная тишина пустого кабинета прерывалась уютным гудением ноутбука и шуршанием пленки.
- Мне не хотелось бы прерывать вашу трапезу, - неожиданно громко сказали от двери. – Но я пришел предложить помощь.
Джим прочистил горло как можно аккуратнее, стараясь показать нежданному и неожиданному собеседнику, что подавился вовсе не из-за него.
- Вам бы колокольчик на шею, Спок, - мрачно буркнул он. Спок изобразил на лице смущение – у него вышло довольно сносно, и Джим не стал его уличать.
- Если я вас напугал – сожалею, - сказал таким тоном, что ясно – вовсе не сожалеет. Джим стряхнул крошки с колен:
- А, забейте. Зачем пожаловали?
Спок помолчал секунду, потом шагнул поближе, вглядываясь в экран джимова ноутбука:
- Почему вы не автоматизируете процесс?
Джим моргнул:
- Автоматизировал в определенных пределах. Я б тут свихнулся иначе. А так – ну. Я вроде как больше руками мастер. Да и работа тонкая, разобрать все снимки, все дела. Ты ж не отследишь по снимку, допустим, звезды, к какой системе она принадлежит. Я вот все откалибрую, да займусь уже.
Спок внимательно посмотрел на потолок и сказал:
- Я так и предположил.
- Ух ты.
- И пришел предложить свою помощь.
- Это я, кстати, слышал.
Спок неодобрительно на него посмотрел и, сделав большой шаг, аккуратно уложил на край стола блестящий носитель:
- Так как вы отказались делить с кем-то работу по проекту, я не намерен на вас давить и насильно предлагать свою помощь. Однако в одиночку вы не уложитесь в сроки, - о, сколько сладкой неги было в этом его «сроки»! Хотя возможно, Джиму просто показалось. – И я написал для вас то, что вы можете легко интегрировать в свой код. Я рассмотрел структуры, которые вы с мистером Чеховым и мистером Сулу создали для хранения данных, внес несколько изменений и усовершенствовал операцию обращения к элементу. Должен сказать, что я одобряю ваше использование ссылок.
Припечатав напоследок «удачной работы», Спок развернулся на каблуках и исчез в темном провале двери. Джим поглазел ему вслед и все-таки доел бутерброд.
Если честно, раньше он спокова кода не видел. Не пришлось как-то. Чехова вот видел. Сулу видел. Оба весьма непосредственные программисты, хотя большую часть времени занимались не пойми чем, прорабатывали трехмерные модели и хихикали над персонажами, оккупировав диванчик в прихожей, пока злой, как дьявол, Спок не гнал их работать. Ухурочка вообще не особо зналась с техникой, предпочитая ноутбуку альбом и карандаш, за код бралась только в крайней нужде и с большой неохотой. Скотти как сисадмин возился с сетью и любовался в вылизанной до блеска серверной на свои обожаемые машины, и в общем и целом выходило, что Джиму был не знаком код только Спока.
На носителе была всего одна папка. Не то, что Джим надеялся найти там мировые записи вулканской порнухи или, чем черт не шутит, клингонской, но все-таки… Рабочий носитель, уж можно было оставить там документы какие, или что личное. Ну, да ладно.
В папке было три файла, и Джим даже заинтересовался, что там можно было соорудить.
О.
О.
Структура, которую придумали Сулу с Пашей и Джимом, была откровенно сырой. Она представляла собой, грубо говоря, список, заполненный ссылками разной степени вложения – в зависимости от того, сколько изображений было выделено для определенной области обзора. Спок не просто «внес несколько изменений» - он тщательно пригладил ее, сохранив общий вид, уменьшил стоимость операций добавления и обращения к элементам, и даже (о боже, боже!) в комментариях указал пару примеров.
Черт, это было круто. Три абстракции. Три дивных, дивных абстракции.
Ровные строчки кода призывно чернели на белом фоне, и до самой печени восхищенный Джим в очередной раз присвистнул, пролистал еще раз файлы и сладко вздохнул. Вот ведь черт его забери, классно как. Джим и сам был давно не студент, писал со всех сторон довольно красиво, но тут был все же иной уровень.
Черт, да так писать – Джим бы дорого отдал, чтобы оно само так выходило! Был еще, конечно, вариант, что Спок вылизывал код до такого состояния часа два, но это было, во-первых, не важно, а во-вторых, двух часов у Спока все равно не было.
Мысль о что-то вылизывающем Споке была забавной в большей степени, чем возбуждающей – в этом Джим обвинил усталость и переизбыток кофеина в организме. Он хохотнул и потер глаза.
Мрачно ругнулся, когда затекшую спину прострелило болью. Пришлось встать и попрыгать, но сон это не отогнало – сел Джим еще более сонный, чем встал.
- Так не пойдет, - сказал он спокову коду, глядящему на него безупречными методами. – Я хотел сегодня закончить хотя бы то, что задумал.
Код, разумеется, ничего не ответил, и Джим, проверив, что дверь прикрыта, обратился к проверенному методу. И расстегнул штаны.
Позже Джим скажет себе, что это была плохая идея – дрочить с незапертой дверью, когда где-то рядом неупокоенным призраком обретается Спок, но напряжение в теле отошло, стоило ему обхватить член ладонями.
- Боже, - простонал Джим. – Спасибо, что ты есть.
Заурчало в желудке, но у Джима были дела поважнее: обмякнув в кресле, он принялся лениво ласкать себя, не отрывая взгляда от ноутбука. Представил, как Спок сидел за этим кодом, как скользили по клавиатуре его длинные пальцы. Спок, хороший мальчик, печатал десятипальцевым методом, и потому, когда он работал, его пальцы раскрывались веером на клавиатуре.
Очень эротично, Джим еще всегда думал, что будет, если внезапно вспрыгнуть Споку на колени, схватить за запястье и облизать эти самые пальцы.
Ну, это, конечно, была прямая дорога к тому, чтобы получить по мозгам, но ведь существовали еще и другие тропинки. Может, Споку бы понравилось.
Он кончил, с утробным ворчанием выгибаясь в кресле, когда дверь снова скрипнула.
Чужое удивление можно было потрогать. Джим неловко откашлялся, и обернувшись, улыбнулся напряженно замершему Споку:
- Вы знаете, я только что подрочил на ваш код. Он просто великолепен.

//Кусок немножко домашний.

Вы знаете, в Сан-Франциско бывают мухи. Не то что бы это было чем-то из ряда вон выходящим, но, знаете, прогрессивный век и все дела, и тут раз! и муха.
- Вставай, Джим, - жужжала муха. – Черт тебя дери, поднимай свой зад.
- Пшла, - сказал Джим в подушку. Муха звякнула брошенной у кровати пивной банкой и потрясла его за плечо:
- Джим, тебе на работу пора.
- У меня выходной.
- Нет, мать твою, не выходной! Сам говорил, что с тебя Спок каждый раз шкуру сдирает, когда ты опаздываешь.
- Спок не такой, Спок на самом деле котик и редкая зайка, - промычал Джим, переворачиваясь кверху голым животом и вытягиваясь. – Боже, Боунс. У тебя что, нет других дел кроме как ко мне приставать?
- Нет, - самодовольно сказал гладко выбритый и благоухающий Бонус. – Пока – нет. А в обед я иду гулять с Джоанной, и потому я даже готов осенить тебя своей благодатью и проследить, чтобы ты не проспал на работу.
Джим провел рукой по лицу, пытаясь хоть немного проснуться.
- Программист живет ночью, - мрачно сказал он. – Поднимать его утром бесчеловечно.
- Можешь меня проклясть, - жизнерадостно сказал Боунс, сооружая стандартной комплектации бутерброд. – Но сначала встань.
- Везет тому, кто всю жизнь проживает, занимаясь какой-нибудь непыльной работенкой, - со вкусом заныл уже из ванной Джим, пытаясь попасть зубной пастой на щетку.
- Как я, например, - кивнул Боунс, заворачивая бутерброд в идеально квадратный кусок пищевой пленки. – Я вот просто спасаю человеческие жизни, работенка уж какая непыльная.
Джим выполоскал рот и уныло повозил гелем-депилятором по лицу. Боунс жизнерадостно напевал на кухне и Джим его молча и мрачно ненавидел до первой кружки кофе. После же жизнь стала чуть лучше, и Боунс даже удостоился благодарственной речи, после чего впихнул в Джима несложный завтрак из двух яиц и бекона, вручил упакованный бутерброд и убежал готовить походную аптечку, на случай если его обожаемая маленькая дочь упадет и поранится. Он был папашей-параноиком, она – редким сорванцом, и Джим каждый раз фыркал, когда видел, с каким выражением лица Боунс бежит лечить ее содранные коленки.
В автобусе Джим уснул, привалившись к плечу хорошенькой соседки, и получил бы от Спока за опоздание (снова), если бы та не оказалась существом мало того, что очаровательным, так еще и чутким.
- Где вам выходить? – спросила она, легонько потрогав его за плечо как раз перед нужной остановкой.
- Сейчас, - пробормотал Джим, отчаянно потерев глаза, и вылетел на улицу, чмокнув девушку в щеку.
В офисе царил одинокий Спок. На явившегося Джима он вздернул бровь, но ничего не сказал: ни плохого, ни хорошего. Джиму сразу стало стыдно.
- Доброе утро, - неловко сказал он. Спок степенно склонил голову:
- Доброе утро.
Джим помялся, и выпалил:
- Спасибо!
Спок моргнул. У него вдруг стало такое смешное и милое выражение лица, что Джим улыбнулся ему и продолжил:
- Вы знаете, у вас очень красивый код. И вообще, ваши модули – чудо, очень мне помогли. Не знаю, как мне вас благодарить.
Спок снова комично моргнул, но потом что-то смягчилось в его лице, и он чуть поднял брови:
- Нет нужды благодарить, я просто делаю свою работу. Комплимент я приму, более того, мне льстит ваша реакция на него.
Этот ублюдок смеялся. Джим немедленно порозовел щеками и удалился в свой угол, буркнув:
- Это был отличный способ сбросить напряжение.
Спок не стал отвечать, но лицо у него было таким глумливым, что Джим обиженно просидел за работой до обеда, не поднимая на него глаз, а потом ушел к Скотти отсыпаться.

//Кусок следующий.

- Я же говорю, тут не абы как, тут подход нужен, - втолковывал Джим, разглядывая на свет бутылку с пивом. Скотти предложил ему виски, но, к сожалению, до конца рабочего дня была еще добрая половина рабочего дня, и Джим отказался.
- Да знаю я, - вздыхал Скотти и прикладывался к своему стакану. В отличие от Джима (и от большинства людей в этой Вселенной) он отлично делал свою работу в любом состоянии, не исключая некоторое подпитие. – Подход-то нужен, да видишь ли, тут проблема.
- Проблема, - соглашался Джим. – Проблему, как говорит наш Сулу, надо решать.
Проблема не решалась. Проблема носила имя Ниоты Ухуры, красиво опускала ресницы в сторону системного администратора с шотландскими корнями и большим сердцем, и не желала решаться.
Осложнялось дело тем, что она была достойна конфет и дорогого вина, а любила соленые анчоусы и кальмары колечками и дешевое пиво. Дешевое пиво Скотти, как истинный джентльмен, преподносить даме отказывался.
Время шло, проблема не решалась.
Джим уже открыл вторую бутылку пива, но тут в дверь серверной постучались.
- Войдите, - совершенно трезвым голосом сказал Скотти. В дверь просунулась кудрявая голова Паши Чехова.
- Джим, тебя ищут, - весело сказал он, повисая на двери всем весом. Джим вздохнул:
- Спок?
- Ага, - когда Паша так кивал головой, его кудряшки взлетали выше головы, и Джим находил это ужасно милым.
- Чего хочет?
- Не знаю, я же не Спок. Может, похвалить хочет.
- Ага, - сказал Джим. – А я – капитан Звездного Флота.
Паша уже исчез.
- Ну, - сказал Скотти, булькнув виски. – На посошок.
Джим, добропорядочный гражданин, слишком спешил на вызов начальника.
- Только одну, - категорично сказал он, наливая пива.

Спок, как это ни было необычно, сейчас сидел не за столом. Он очень аккуратно умостился на подлокотнике облюбованного Сулу и Пашей диванчика, по случаю прокладки новой сети перетащенного из коридора в комнату. Сам диванчик, светло-бежевое чудовище со следами разгульной жизни на обивке, был занят постоянными обитателями и Ухурой.
- Что у вас такое? – заинтересовался Джим, подтягиваясь поближе. Сулу похлопал по спинке:
- Прости, чувак, но места больше нет, лезь сюда.
Джим не гордый, Джим залез, спустив ноги по сторонам от Паши.
- Ну? Так в чем дело?
- Пробный запуск, - Паша чуть потеснился. Ноутбук лежал у него на коленях. – Мы тут общими силами закончили, наконец, кусок. Можно посмотреть пару звезд.
- О, - Ухура потеснила Сулу, чтобы было лучше видно. – Паша, заведи себе ноутбук со светоотражающим экраном, мне ж ничего не видно.
- А ты вообще не обязана видеть это первой, - проворчал Паша, поворачивая к ней ноубук. – Все знают, что ты работаешь параллельно над восемью проектами.
- Ветреная женщина, - сказал сверху Джим. Спок негромко прочистил горло:
- Мы можем начать?
- Простите, Спок.
- Извините.
- Все-все, последняя компиляция.
Ну, это было действительно круто. Просто, но со вкусом и чертовски зрелищно. Кирпично-рыжая планета и медленно ползущие по орбите спутники.
- Модель Ригеля IV и его спутников, - гордо сказал Паша.
- Ага, - кивнул Джим. – Круто. Давайте забацаем трехмерные модели, где сможем.
- Со всеми снимками это не составит трудностей, - подхватил Сулу. Глаза у него горели – ему явно не терпелось приступить.
- Вы умрете, - припечатала Ухура. – С вашими объемами вы точно умрете. Но это действительно красиво.
- Слышали? Дама оценила.
Спок протянул руку за спиной Паши и тронул Сулу за плечо. Пальцем.
- В таком случае, вам пора заняться работой. К каждому снимку прилагаются характеристики, я думаю, они вам помогут. Я лично сейчас займусь разработкой трехмерной модели и выведу алгоритм.

//Кусок ностальгический.

В StarFleet Джим работал уже полгода.
- Сынок, - сказал ему директор, Кристофер Пайк, к которому он пришел починить сломанный ноутбук. Он еще подумал, мол, странно, что директору довольно крупной компьютерной фирмы потребовалась помощь от стороннего специалиста. Ну, так вот.
- Сынок, - сказал Кристофер Пайк. – Как у тебя с компьютерами?
Джим, в этот момент разбиравший его ноутбук, недоверчиво на него посмотрел.
- Неплохо.
Пайк продолжил:
- Программист? Или только по машинной части?
- Ну… - Джим почесал в затылке магнитной отверткой. – Я большей частью железячник, но кое-чего смастерить умею. Я довольно неплохо обращаюсь с пятью языками программирования, а с доступом в сетку вообще приобретаю божественные способности.
Пайк посмотрел на него торжественно и немного пафосно.
- Хочешь на меня работать? – спросил он. – У меня отличные специалисты.
Джим аккуратно собрал его ноутбук, проверил крепления крышки и отвесил магический шлепок по нижней панели:
- А почему вы вообще мне такое предлагаете? В ваш Starfleet хотят попасть все, кому не лень.
Пайк загадочно пробежался пальцами по столу.
- Скажем так, - медленно сказал он. – Я видел твои работы.
Джим не стал даже спрашивать.
- Вы мне нравитесь, - сказал он. – Мой магический бубен всегда к вашим услугам.

Вообще говоря, описать деятельность Starfleet было довольно проблематично. Они создавали все – от игр до образовательных программ, которые у них охотно скупал даже сам звездный флот. Они делали все быстро и качественно, но на стажировку никого не брали, как ни крутились вокруг них программисты и институты, этих программистов готовящие. Двери в этот рай были закрыты.
Потому Джим даже не стал раздумывать.

Святая святых Starfleet – программистские угодья – внезапно оказалась очень простым местом. Просто комната – большая и светлая, белый диван с подозрительным пятном синего цвета, несколько кресел, столы вдоль стены и письменный стол у стены с окном. Из-за этого стола поднялся высокий вулканец в черном пиджаке и, веером раскрыв красивые пальцы на полированной поверхности стола, сказал:
- Джеймс Кирк, полагаю? Надеюсь, вы уже можете приступить к работе.

//Кусок рабочий и повседневный.

Джим вывалился в окно по пояс и закурил.
Сизый дым растекался в прозрачном утреннем воздухе, и на улице было так невероятно тихо, что закладывало уши.
- Хорошо-то как, - прошептал Джим.
- Действительно, - сказали сзади.
- Ааа, Спо~ок… - на выдохе получилось длинно. – Сами-то не выдохлись?
Спок сидел вполоборота, глядя в окно мимо Джима. Он чуть склонил голову:
- Я признаю, что всем нам действительно не помешает отдых.
- А что насчет сроков?
- Мы и без того опережаем график.
- То~очно…
Еще пара затяжек, и Джим, в приступе непонятной нежности, свалился грудью к Споку на стол, свесив кисти по обе стороны от Спока.
- Вы клевый на самом деле, - полупьяно сказал он, дыша тому в лицо сигаретным дымом. – И код у вас клевый.
Спок деликатно отстранил от себя его лицо:
- Благодарю. Я видел, как вы его оценили.
Джим захихикал, перекрывая урчание в пустом желудке:
- Что ж вы теперь, до самой смерти мне это будете вспоминать?
Спок по-птичьи склонил голову, рассматривая его. В его темных глазах притаилась улыбка и Джим сунулся ее рассмотреть, но Спок рыбкой выскользнул из его сжавшихся рук:
- До чьей смерти, мистер Кирк?
Что самое интересное, никаких «мистер Кирк, прекратите немедленно», «мистер Кирк, это неподобающее поведение», или просто «выйдите вон». Джим заухмылялся, как маньяк:
- До нашей, сэр. Мы же все тут умрем в один день.
Спок не стал спорить, и стало совсем тихо. Еле слышно сопел Паша, свернувшись калачиком на диване. Сулу, предложивший ему колени как истинный самурай, спал беззвучно. Ухурочка ушла еще с вечера.
Спок сказал тихо, словно боясь нарушить хрупкую тишину:
- Вам стоит поесть.
- Вы обо мне беспокоитесь?
- Ваш друг-доктор будет беспокоиться.
- Мой друг-доктор будет ворчать.
На подоконник села птица и Джим негромко свистнул.
Чудовищно хотелось спать.
На самом деле, симулятор был не так сложен. Не так сложно было создать несколько структур, разбить весь массив данных на блоки и вызывать их по мере надобности. Не было сложности и в создании голосового интерфейса – в конце концов, это было далеко не ново. Не так сложно было даже смоделировать движение планет на орбитах или перемещение комет.
Но была одна проблема. Проблема масштабов планетарных, галактических, вселенских.
Объемы.
Объемы информации были настолько велики, что даже Паша, тестировщик и по совместительству 3D художник занялся построением кода.
Они всей группой сидели над астронометрическими таблицами, искали и составляли уравнения движений комет и звезд, и Ухурочка – свет для усталых глаз – выполняла обязанности тестировщика, и через ее руки проходили все куски кода, написанные и переписанные, и когда работать совсем не было сил, все обступали ее и наблюдали за тем, как на экране ее ноутбука вспыхивают звезды и летят кометы.
Охваченные странным, лихорадочным возбуждением, они торопились закончить проект, ночевали в офисе, иногда забывая даже поесть.
Приходил даже Боунс, встревоженный долгим отсутствием соседа: ворвался в офис с пакетом еды наперевес, обозрел полумертвых от усталости программистов и хаос из полупустых кружек из-под кофе и пачек из-под печенья.
Идеальный порядок царил только на столе у Спока – там не было ничего, кроме гигантской стопки астронометрических таблиц и ноутбука. Правда, сам Спок походил на наркомана или призрака куда больше, чем на вулканца.
Боунс обругал всех по матушке, оставил еды, сказал, что не записывался в няньки и ушел.
Они жили в таком режиме уже добрую неделю, и Джиму казалось, что еще немного – и он либо свалится, либо куда-нибудь взлетит.
Спок поднялся на ноги, пугающе хрустнув спиной.
- Нам всем действительно стоит отдохнуть, - мягко сказал он Джиму.
- И поесть, - немедленно добавил тот. – Сводите меня в ресторан? Или, хотите, я вас свожу?
Спок на него моргнул. Потом наклонил голову и моргнул еще раз.
- Разве есть поблизости заведения, работающие в пять часов утра? – неуверенно спросил он. Джим хотел хлопнуть его по плечу, но не решился: помахал рукой:
- Я знаю пару круглосуточных забегаловок. Можем пойти поесть, а потом либо разойдемся по домам и ляжем спать, либо мотнемся куда-нибудь вместе. Как вам идея?
Спок снова смешно моргнул – смежив веки на пару секунд, дольше, чем обычно. Он был очарователен, когда так хотел спать.
- Мне не кажется это отталкивающим.
- Ну, спасибо, - фыркнул Джим.
Сулу не проснулся даже от тычка под ребра, но вот Паша зашевелился, зевнул, как сонный котенок, и поднял голову.
- Боже, - сказал Джим. – Ты слишком мил для программиста. Как тебя взяли вообще?
- Я крутой, - невнятно буркнул Паша. – Чего хотел?
Джим уронил ему в ладонь ключи:- Ты теперь ответственный. Мы с мистером Споком пойдем перехватим чего-нибудь, да отдохнем. Валите тоже домой.
- Потом, - Паша уронил голову обратно к Сулу на колени и тут же отплыл. Джим потрогал его щеку:
- Им, похоже, нравится так.
- Действительно.
- Вы круто выглядите.
- Спасибо.
Ну, Споку черный очень шел. Да и пальто это пижонское тоже. Джим снова ему улыбнулся, но в ответ получил недоумевающий взгляд, и опять решил, что сонный Спок – это очень мило. Черт, от недосыпа он становился любвеобильным.
Он и сам не знал, насколько грандиозными у него были планы относительно их сегодняшнего утра со Споком, но после завтрака в крошечном кафе ни он, ни Спок не смогли придумать плана лучше, чем пойти домой и отоспаться.
Вернее, в кафе Джим посмотрел на задремавшего над кружкой чая пока и сказал:
- Вы чертовски милый.
- Я думаю… - медленно сказал Спок, окинув его длинным взглядом. - … вам не помешал бы отдых.
На том и порешили.

//Кусок болетельный.

Фортуна все же женщина. Женщина легкомысленная и ветреная. Сегодня она улыбается тебе и маняще поводит красивыми плечами, а завтра ты уже у нее в черном списке и она воротит от тебя напудренный носик.
У Джима наступило это самое метафорическое завтра: утро он встретил протяжным стоном в подушку, не в силах поднять тяжелой, гудящей головы.
- Джим? – отреагировал из своей комнаты Боунс. – Ты чего?
- Понятия не имею, - глухо ответил Джим. – По ощущениям, я умираю.
На крыльях профессионального долга Боунс спикировал на него, бормоча «возможно, это все-таки ригелианская лихорадка», и, тщательно ощупав старомодным стетоскопом, заставил открыть рот.
- Да хватит, - возмутился Джим, отбиваясь. – Не ригелианская это лихорадка, ее только на Ригеле подхватить и можно, а воздушно-капельным путем она не передается, ты сам говорил.
- Мало ли что я говорил, - зловеще процедил Боунс, все-таки залезая ему в рот. – Она мутирует не хуже гриппа.
Джим замычал.
Добрый доктор с большим сердцем помахал над ним трикодером, диагностировал ОРЗ и (с неким сожалением) ничего больше. После чего скормил пару таблеток и исчез, накинув легкое пальто.
Время потянулось, как жвачка.
За окном стучали капли, Джим немного озяб, но сон не шел. Он крепче завернулся в одеяло, скрутился клубком.
…
Из сонной дремоты его вырвал стук в дверь. Не настойчивые звонки, которыми Боунс пытался достать до его совести, и не громкий стук, которым оповещал о приходе Сулу, иногда бывавший у него дома.
Нет. Вежливый негромкий стук.
Джим зевнул, завернулся в одеяло наподобие тоги и пошел открывать.
На пороге стоял Спок. Обычный, чернопиджачный Спок, только мокрый с макушки до пяток.
- Ух ты, - сказал Джим. Спок моргнул, уронив с челки дождевую каплю:
- Мистер Кирк?
Джим разулыбался:
- Привет, Спок. Заходите скорее.
Спок зашел, чинно поздоровавшись, и отряхнул пиджак. С него текло.
- Бросьте, - сказал Джим. – Разувайтесь, вешайте тут пиджак и пойдем вас греть.
- Я не замерз, - с чувством собственного достоинства стуча зубами, сказал Спок, стаскивая верхнюю одежду. – Но приму ваше предложение.
Джим поднял к небу глаза, шумно протрубил в платок и пошел греть чай.
Через пятнадцать минут на обогревателе в ванной обосновались пижонские черные брюки, белая рубашка с воротничком и белая майка. Сам Спок съежился в колючем пледе с чашкой чая в ладонях.
- Так вот, - гнусаво сказал Джим, присаживаясь рядом. Вдвоем они напоминали пару сбрендивших монахов в растрепанных рясах. – Что привело вас в мою скромную обитель?
Спок покачал чашку в руках:
- Вы не явились на работу. Я звонил вам, но вы не взяли трубку.
Джим подсел ближе и, ухмыльнувшись, заглянул Споку в лицо:
- Волновались, да? А почему без зонта? Вон льет на улице.
Спок отпил ароматного чаю. Джим очень подозревал, что …
- Я провел ночь в офисе, - несколько смущенно сказал Спок. – И не озаботился наличием зонта. Мистер Чехов пришел в недееспособном состоянии, и я не решился рисковать здоровьем остальных членов нашей группы. Мне пришлось сделать внеплановый выходной, а оповестить вас не удалось.
- Приятно осознавать, что я ничего не пропустил, - улыбнулся Джим, протирая уголки глаз носовым платком. Спок разволновался:
- Вы плачете?
Джим фыркнул:
- Да, от умиления. Бросьте, Спок, это просто реакция на простуду. Я, кстати, волнуюсь, что вы ее подхватите. Мне надеть респираторную маску?
Спок гордо подбоченился:
- Вулканцы не подвержены большинству человеческих заболеваний.
Плед чуть соскользнул, обнажив круглое, мощное плечо.
- У вас плечи красивые, - брякнул Джим.
Спок отпил чаю:
- А у вас температура повышена.
Джим возмущенно засопел на него, но ничего не сказал. Воцарилась тишина, прерываемая тяжелым сопением Джима и звяканьем чайной ложечки.
- Вы знаете, - наконец сказал Джим. – Мы с вами уже полгода вместе работаем…
Спок утвердительно кивнул, ложечкой зачерпывая чай со дна и явно подозревая Джима в добавлении сахара. Джим сморгнул влагу и потыкал его в бок:
- … а нам даже поговорить не о чем. Может, есть что-то, что вы можете мне рассказать?
- Я останусь до тех пор, пока не высохнет моя одежда, - отрезал Спок, отодвигаясь. – Вы не должны чувствовать себя обязанным развлекать меня праздным разговором.
Если Джим что-то и чувствовал, так это обиду.
- Я всего лишь хочу о вас что-то узнать, - буркнул он, отставляя чашку и разворачивая новый платок. – «Праздным разговором», как же.
Спок похлопал на него глазами. У него, кстати, были очень длинные ресницы – почему-то Джим это накрепко запомнил.
- Мне кажется, вы обиделись, - медленно сказал он. – Я не силен в распознавании человеческих эмоций, но…
Джим махнул на него рукой:
- А, забудьте. Все это пройдет, как только мы с вами напьемся в каком-нибудь баре. Выпьем на брудершафт, а там все само пойдет.
У Спока стало очень комичное лицо. Джим щелкнул его по носу.
- Я рад, что вы ко мне зашли, - просто сказал он. – И вам очень идет этот плед. Хотите пирожных к чаю?

//Кусок рабочий (снова)

Джим печально хлюпал носом. Погода прояснилась, жить стало можно, но чудовищная хворь, поселившаяся в благородном теле, упорно не желала пропадать.
- Да брось, - сказал Паша. – Это ж просто ОРЗ.
- Тебе легко говорить, - проворчал Джим. – Тебе не приходится носить респираторную маску, из-за которой ты дышишь, как Дарт Вейдер.
- Это кто? – заинтересовался Сулу. Паша возмутился:
- «Звездные войны»! Классика! Стыдно, друг-самурай.
Спок стучал клавишами так увлеченно, что Джим подобрался ближе.
- А вы знаете Дарта Вейдера, Спок? – хищно прогундосил он. Спок поджал губы и притворился глухим.
- Стыдно, друг-вулканец! – припечатал Джим. – Давайте посмотрим Звездные войны и забацаем шутер на основе?
Шел второй месяц работы над симулятором. Силы были на исходе.
- Нет, - отрезал Спок. – Никаких Звездных войн и шутеров. Мы должны закончить работу над симулятором.
И раздул ноздри.
- Есть, сэр, – вздохнул Сулу. Паша уткнулся в свой ноутбук.
Джим тоже занялся работой. В усталом мозгу крутились-крутились траектории движения комет, планет, астероидов, вращались чудные трехмерные Марсы, Юпитеры, Ригели и Ригли, и конец был уже так близко…
Что будет, когда они закончат работу, Джим не знал. Пойдут напьются, наверное. Спок, конечно, откажется. Тогда он завалит Спока на стол, Сулу и Паша будут его держать, а он будет вливать в Спока выпивку, пока тот не захмелеет достаточно для того, чтобы сменить гнев на милость и не войдет в тот самый настрой, свойственный очаровательным пьяным, и не будет готов петь пошлые песенки. Или пойдут куда-нибудь в караоке, или еще куда, но все вместе, чтобы если работать – то все, и отдыхать – все.
В общем, перспективы были неясны, но безусловно приятны.
Джим обратил скорбный взор на экран.

//Кусок энтерпрайзный.

Наверное, им стоило ликовать. С шампанским, конфетти, ужасными солеными анчоусами, которые так любила Ухура. Наверное.
Сил не было.
- Народ, - сказал Джим. – Я тут вроде закончил.
- Я тоже, - сонно сказала Ухура, потирая глаза. – Голосовой интерфейс завершен.
- У меня еще пять минут, компилирую в последний раз, - добавил Чехов. Рядом с ним спал Сулу, уложив голову ему на колени. За окном стояла глухая ночь.
Сонное сознание Джима прямо-таки видело потоки данных, стекающихся на компьютер Спока по невидимым линиям беспроводной связи.
- Сваяете исполняемый файл, Спок?
- Конечно.
Тихий стук клавиш.
- Запускаю.
И, через полминуты тягучего ожидания:
- Давайте пройдем в испытательную.
Сначала не хотелось даже этого.
- Ужасно спать хочется, - шепотом пожаловался Паша, следуя за Споком. Сулу его поддержал:
- Убил бы за пару часов сна.
- Чуть позже, джентльмены, - ласково сказала Ухура. – Давайте хоть посмотрим, что там вышло.
Пока Спок запускал программу, сгрудились в центре комнаты, охваченные непонятным волнением – отступила даже смертельная усталость, вызванная безумной горячкой скорого окончания работы, бессонными ночами и слишком малого количества кофе.
- Эй, - хрипло сказал Джим. – Запускайте, что ли, Спок.
И в ту же секунду стены комнаты рассыпались звездами. Голос Ухуры, чуть измененный механической модуляцией, прозвучал колокольчиком, отразился от бесчисленных галактик.
«Куда мы сегодня полетим, капитан?»
- Блять, - хрипло сказал Джим. – Да это же круче, чем я думал.
- Согласен, приятель, - Сулу хлопнул его по плечу. – Давайте-ка на Вулкан.
Красная, мертвая на вид планета возникла перед ними, соткавшись из бесконечного космоса. Вспыхнула рядом Т’Кат, засияли звезды.
Ухура всхлипнула, обводя комнату увлажнившимися глазами.
- Хочу ближе! – потребовал Паша.
Ближе, ближе, еще ближе. Уже видны были изваяния Шикара, красные пески бесконечной пустыни.
- Черт, круто. Давайте еще забацаем сюда соединение, чтобы при приближении видно было, как люди ходят?
- Чувак, интерактивные карты уже до тебя придумали.
- Можно программно смоделировать.
- Сначала закончи расчет движений по орбите…
…
За бесконечными минутами, проведенными над вылизыванием кода Джиму казалось, что, как только все закончится, они пойдут и напьются, или сделают все вместе еще что-нибудь такое-этакое. Ему казалось, что, стоит «Энтерпрайз» взлететь, как все будет иначе.
«Энтерпрайз» взлетела.
Ее создатели проследили за ее первым полетом.
- Мне кажется, мы это сделали, - неуверенно сказал Паша. По его лицу скользили звезды.
- Это надо отпраздновать, - заявил Сулу. – Пойдемте, напьемся.
Джим был бы всеми руками «за», но…
- Я устал, - сонно сказал он. – Давайте посидим у нас в офисе? Отметим первый полет.
- Я принесу бутерброды, - согласилась Ухура. – И кофе.
- Благодарю, - тихо сказал ей за всех Спок.
Сулу с Пашей вызвались сдвинуть столы, и в испытательной Джим остались со Споком.
На лицо Спока падали причудливые тени, делая его похожим на божество.
- Можно я вас обниму? – спросил Джим, робея от торжественности момента.
Спок не возражал.
Где-то на первом этаже веснушчатый сисадмин поймал за талию свою кареглазую проблему и крепко поцеловал.

@темы: Star Trek, моё

---

Новокукла

Сваял милочку. Милочка жеманная до ужаса, зато крутит головой и уверенно сидит. Сделал я ее в подарок, переживательно, так как отдавал не сам.
Нафоткал с вечно поднятой левой рукой, но рука функциональная, это не перманентное ее положение х)

@темы: Кукольное

---

Я вернулся с воли.
Воля меня не любит.
Я был почти пожран гигантской саранчой, был почти погребен в зарослях крапивищи и коноплищи, плавал по утрам в ледяном озере, у меня поочередно отказывали колени, я косил, обливаясь слезами, покрылся сыпью в ответ на коноплищу, а в довершение всего вогнал под веко деревянную мусорину и оцарапал глаз ._.

---

О Don't Starve

С любовью

Я немного научился выживать.
Я учусь строить базы, хотя они все еще похожи на

приюты бедного монаха.

Я живу среди свиней и бифало, выставленных на "много", и каждую весну у меня движуха и много мяса.
Я ненавижу пчел.Кому-то исчадием ада кажутся индюки, кому-то - циклоп-олень ( "Я выставила его на минимум, слышишь, минимум! Он снова пришел!")
Мне - пчелы. Чокнутые краснозадые убивцы.
Мерзенно хохоча, я заготавливаю дротики для боссов.
Я перестал надеяться на драконью муху, килолитры пороха печально простаивают в сундуках уже второе лето.
Я заготавливаю в пещеры мясо для Вигфрид и хочу заледенить Честера.
С помощью стада бифало и пары десятков дротиков я научился гасить циклопа-оленя и луся, будьте неладны, рогатые негодяи, любящие поломать мои сундуки. Правда, после боссов остаются

вот эти ребята.

Ну, и, разумеется,

что-то такое

Я оберегаю базу от адских гончих, сваливая из нее. Себя не жалко.
Я видел

козьего Иисуса!

И ребят, которые

просто очень устали.