[koala-uprt]

Название: -
Автор: Med-ved
Канон: HunterxHunter
Пейринг/Персонажи: Накл Байн, Шут МакМахон, Морау
Размер: мини
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: кусок бессмысленной милоты, после арки муравьев


Когда Шут открывает глаза в первый раз, вокруг светло. Светло, что-то гулко гудит, и сквозь вату в ушах пробиваются голоса.
Шут не может сообразить, где он, что происходит, и, с усилием повернув голову, провожает взглядом силуэт Нова-сан, не особенно понимая, что это значит. Все тело наполнено глухой болью, и он не противится желанию уснуть, хотя какая-то часть его сознания уверена, что он должен быть не здесь.
Где "не здесь", он не знает, но знает, что это важно.
- Крепкий, - говорят над его головой. - Увеличь дозу.

Ему снятся цветные сны.
Ему снятся доктора в перчатках, испачканных красной кровью, снится учитель, тяжелый и большой, которого принимает под руку медсестра раза в полтора меньше его ростом. Учитель ранен, зол, и раздраженно кряхтит.
Ему снится больничная палата, Накл, чистящий сочный мандарин. Мандариновый запах плывет по палате, разбавляя запах антибиотиков и хрустящих простыней. Дольки Накл складывает на тарелку и не ест. Медсестра с плечами, широтой не уступающими учительским, выжимает Накла из палаты, и Накл ершится, орет шепотом "я его друг!", но все же сдается и уходит, бросив на Шута осторожный взгляд.

Когда Шут, наконец, просыпается, медсестра из сна - ее, оказывается, зовут Кику-сан - аккуратно поит его прохладной водой, измеряет температуру, ласково кладет ладонь на лоб и убирает волосы:
- Как вы себя чувствуете?
Она немолода - разбегаются от глаз улыбчивые морщинки, суставы пальцев вздуты временем. Шут смотрит на нее и не чувствует беспокойства.
- Хорошо, - говорит он. Не совсем правда, но все же. - Мой друг?..
- Спите, - отвечает она. - Он придет, когда вам станет лучше.
Это обещание. А если это обещание, то можно отдохнуть.

- Она меня не пускала, - жалуется Накл. - Ты спал и не знаешь, а я тут к тебе пробивался.
Он пытается скормить Шуту мандарин, а Шут пытается объяснить, что сил жевать у него нет. Накл не слушает и бьет себя в грудь, размахивая долькой мандарина в руке. Перепалка вялая, но она заставляет Шута концентрироваться и не позволяет снова провалиться в гулкое медикаментозное забытье.
У Накла лиловая шишка на лбу.
- А, - он смеется, трогая ее кончиками пальцев. - Подошел близко к боссу, а ему, оказывается, можно уже руки поднимать. Я не ожидал как-то.
Шут понимающе мычит, устало жмурясь. Накл странно смотрит на него, потом тянется и обеими руками отводит ему волосы от лица - как-то смешно и неловко. Инстинктивно Шут пытается срастись с подушкой, но у него сил, и получается только слабо съежиться. Накл фыркает и съедает мандарин сам.

Через неделю Кику-сан позволяет ему сесть. С почти материнской заботой она устраивает его на подушках, подтыкает одеяло, помогает уложит тупо ноющую ногу, кружит вокруг, вопрошая "удобно? удобно?"
Шут бы не сказал, учитывая, что по телу разливается предательская слабость, и болит все, и, хотя ему не терпится вылезти из постели, он все же вынужден признать, что...
Ну, еще рано.
Зато почти каждый день приходит Накл, продолжая приносить с собой фрукты, и, один раз, ободранного кота. Кот пошипел на больничную атмосферу и уселся мыть лапу на месте левой руки Шута. Накл с котом были изгнаны почти сразу, но место под котом прогрелось и старательно промурлыкалось. Приятно.

Иногда приходит учитель. Он бледен и ходит, опираясь на трость, но держит голову очень прямо. В первый свой визит он аккуратно садится на постель Шута, долго на него смотрит, и, когда Шут неуверенно улыбается, наклоняется и осторожно сгребает его в объятия. Он здоровый и горячий, как печь, и у Шута не хватает сил не то чтобы обнять его - он не может руки поднять.
Учитель мужественно тянет носом и хлопает Шута по плечу, и стоящий в дверях Накл внезапно начинает рыдать.
- Это пот, - сдавленно говорит он. - Что-то в глаз попало.
Ага. Попало. Шут и учитель, живые и относительно целые. Накл просто... чертовски хороший парень.
И, разумеется, из глаз у него течет пот.

Когда Накл видит, сколько на Шуте повязок, он снова хлюпает носом.
- Эй, - говорит Шут. - Нет нужды плакать.
- Я не плачу, - огрызается Накл,расправляя плечи и раздувая мощную грудь. - Нечего тут.
Он осторожно ведет пальцами по щиколотке Шута - тонкой в тугом слое бинтов - и спрашивает шепотом:
- Очень болит?
- Нет, - отвечает, удивляя сам себя, Шут. - Достаточно не болит для того, чтобы сняли гипс. Кажется, она восстанавливается так, как надо.
- Это хорошо. Хочешь мандарин?
Накл, почему-то, упорно приносит мандарины, хотя сначала Шут был слишком слаб, чтобы их есть, а потом пытался объяснить, что вообще-то мандарины не очень любит. Яблоки больше. Но нет, как в пустоту сказал.
- Давай.
Мандарин сочный и сладкий, и Шут пытается вспомнить, когда ел мандарины в последний раз. По всему выходит, что года два назад, когда учитель почти силой всучил ему авоську фруктов и велел съесть, чтобы "не быть таким бледным". Хочется улыбаться.
- Дай, уберу, - говорит вдруг Накл, и затуманенный лекарствами разум Шута осознает это только тогда, когда Накл уже сидит за ним, обеими ладонями обнимая волосы Шута.
По спине бегут мурашки и Шут вжимает голову в плечи. Пузырь личного пространства зияет дырой размером с Накла.
Тому, впрочем, все равно: он копошится пальцами в волосах, не задевая бинтов, аккуратно собирает их в свободный хвост:
- А то лица совсем не видно, не понять, с кем разговариваю.
Шут пытается согнать его с кровати, но тот как-то врос в постель и не сдвигается. Сидит, ухмыляясь во весь рот, и Шут сдается, отодвинувшись, насколько может.
- Тот парень, - говорит Накл. - Помнишь, тот засранец, с которым ты дрался? Я ему таки вмазал.
Сердце пропускает удар. Полузабытые, заваленные усталостью и медикаментозной мутью воспоминания всплывают резкими, свежими.
- Правда? - выдыхает Шут. - И за меня?
- Все за тебя! - гордо говорит Накл. - Восемь раз!
И столько в этом самодовольства, что Шут фыркает, смеется еле слышно. Накл склоняет голову и неуверенно ухмыляется, явно не понимающий, что произошло.
- Это было чертовски опасно, - наконец, говорит Шут. - Я был идиотом, раз попросил тебя. Но я благодарен.
Накл пыхтит, как паровоз:
- А, забей. Я бы все равно не позволил ему безнаказанно обойтись так с моим товарищем.
Он воинственно раздувает ноздри, и Шут смотрит на него, приглаживая неаккуратный хвост.
- Это было очень трудно?
Накл перестает улыбаться. Смотрит серьезно и внимательно:
- Я облажался, чувак.
Шут моргает.
Накл беспомощно машет руками. Шут примерно представляет, что он хочет сказать. Знает, откуда у Накла была шишка на лбу и почему вообще ему врезал учитель. Он трогает Накла за плечо:
- Тогда не ты один.
- Да брось, - жарко говорит Накл. - Ты был крут. Я тебя когда там увидел, сразу подумал - ты его точно завалишь. Не получилось немного, так ну... Бывает, что.

Его выпускают из больницы, как только он может пройти, не качаясь, десять шагов. Разумеется, пока ему выдают пару костылей, но Накл раздувается, как кот, и заявляет, что он сам Шута понесет, чтобы тот мог ходить без костылей, потому что костыли не для мужчин, ну и все такое. Учитель ворчит на него, но Шута они стаскивают с лестницы вместе, и Накл нетерпелив, и к тому времени, как Накл запихивает Шута в машину, Шут еле дышит и изможденно падает на учителя. Тот хлопает его по плечу и подтаскивает ближе, обнимая, пока Шут не может сопротивляться. Накл влетает на переднее сиденье, наверняка чтобы командовать водителем, но Шута это мало волнует - учитель тычет его в бок и ерошит небрежно заплетенные Наклом волосы.
Дорога занимает минут пятнадцать, во время которых Накл работает навигатором и велит прохожим посторониться, а Шут находит в себе достаточно сил, чтобы отползти от учителя к противоположной двери. Тому все еще неудобно ползти за ним - с его-то раной в спину, - поэтому он остается на месте и курит в окно.
Они останавливаются в гостинице, и Шут вяло пытается отбиться от Накла, который выволакивает его из машины под руку, мотивируя тем, что может и сам, но его едва ли слушают:
- Как твой друг, я обязан о тебе заботиться, - горячо заявляет Накл, и Шут даже не спрашивает, когда это они стали друзьями.
Учителя Накл вытаскивает куда менее бережно, за что получает стандартное "имей уважение".

У них две комнаты на троих - Накл предлагал одну, но учитель требует отдельную, мотивируя тем, что иногда взрослые люди делают взрослые вещи.
- Шуту почти тридцать! - ворчит Накл, но учитель раскатисто хохочет и хлопает его по спине:
- Нечего за мной бегать. Не маленький уже.
Шут с наслаждением принимает горячий душ, смывая, наконец, больничный запах и тихо радуясь тому, что может сделать это сам, не прося помощи. Последние несколько недель были для его гордости страшным испытанием.
Правда, он еще слишком слаб, чтобы использовать нэн, и одеваться самому ему трудно: Накл помогает ему с юкатой, перевязывает его влажные волосы лентой, оставляя на коже ощущение тепла.
Вечером учитель разливает им саке в маленькие чашечки, подтаскивает их к себе, старательно поит Шута - "это вернет цвет твоим щекам!" - и после каждой чашечки прижимает их к себе все крепче, пока они не сидят совсем близко, так, что Шут чувствует тепло чужих тел.
Ему неловко, и он ерзает, но это можно потерпеть, особенно когда учитель шмыгает носом и наливает еще по одной.