Пушист. Чешите.
Одна из попыток сконструировать повествование. Чернушка ради чернушки.
Ржа ест железо
Мертвые колосья похрустывали под ногами, тронутые гниением зерна чавкали и лопались, пачкая подошвы форменных ботинок вязкой слизью.
Коммандер Спок переступил с ноги на ногу, брезгливо поджимая губы. Ему были глубоко неприятны грязь и слякость, и падающие с серого неба редкие капли, но за время службы он привык и не к такому, потому ничего не сказал. Стоящий рядом Кирк наклонился, поднимая колос и разглядывая его на ладони. Черный жук, испачканный в гнили, выбрался из колоса задом и забегал по человеческим пальцам, но тут же был сброшен на землю.
Запах стоял кисловатый и густой, гнилостной сладостью оседающий на корне языка. Сквозь него пробивался запах теплой мокрой земли.
- Все сгнило, - процедил Кирк сквозь зубы, вытирая ладонь о штаны. - Люди наверняка умирают.
- Только в том случае, если погибли все зерновые культуры на планете, - заметил Спок, приподнимая ногу и разглядывая протянувшуюся между землей и подошвой нить слизи. Кирк прикрыл веки, словно нахождение на поле мертвой пшеницы доставляло ему физическую боль, потряс головой, разметав влажные волосы. Спок протянул руку:
- Капитан...
Кирк нахмурил брови:
- Пойдемте, мистер Спок, господа. Нужно узнать, что здесь творится.
Он пошел вперед быстрым шагом, разводя руками немногие стоящие колосья, еще не тронутые странным недугом.
Спок аккуратно положил колосок в контейнер, контейнер устроил в поясной сумке и пошел следом. Шествие замыкали лейтенанты Эрнст и Талок из службы безопасности. В отличие от капитана и первого помощника, они морщили носы, тяжелыми ботинками давя лопающиеся зерна.
Запах мокрой пшеницы, земли и гнили забивался в ноздри, и чем дальше, тем сильнее. Даже Спок деликатно поднес к носу пальцы, пытаясь его заглушить. Капитана это, кажется, не волновало: он целенаправленно двигался к лесу, обступающему плохо возделанное поле.
- Мистер Спок, - сказал он, когда Спок в несколько больших шагов нагнал его и поравнялся с ним. - Посмотрите, есть ли в округе живые, и как далеко.
Спок замедлил шаг, доставая трикодер.
Поселение было обнесено частоколом. Такой типично средневековый частокол, выше человеческого роста, островерхий - за ним вполне можно было держать осаду. Во главе с капитаном маленький десант вышел прямо к узкому ходу, который в случае нападения легко можно было бы завалить.
- Останьтесь здесь, - велел Кирк лейтенантам. - Если подам сигнал, свяжитесь с "Энтерпрайз" и передайте приказ поднимать всех.
Лейтенанты отдали честь.
У хода стояла большая алебарда с гладким, отполированным ладонями древком. Спок коснулся ее кончиками пальцев, проходя, и теплое дерево ответило - умирающий часовой разрушенного города. Лезвие давно притупилось и иззубрилось, и Спок не стал его трогать. Здесь железом наверняка несли смерть.
- Идемте, Спок, - позвал капитан, не оборачиваясь.
Споку пришлось его догонять.
- Сэр, - начал он. - Очевидно, что население планеты и близко не подошло к открытию варп-двигателя. Вмешательство в их развитие в высшей степени нежелательно.
Капитан мотнул головой, некрасиво скривив рот:
- Я просто посмотрю, что с этими людьми. Я не буду предлагать им надежд и светлого будущего, просто, возможно, я смогу чем-то помочь.
Спок хотел было сказать, что это нелогично, что в любом случае помощь от Федерации вряд ли будет оказана, что будет применен закон о невмешательстве, но промолчал, глядя на напряженную спину капитана.
Многие из грубо сработанных, но крепких домов были заброшены. Остальные - раскрыты, с зияющими глазницами окон, с дверями нараспашку. Пахло чем-то съестным, на грани слышимости что-то позвякивало - должно быть, где-то готовили пищу.
Выбрел из дома человек, устало опустился на ступени. Он не поднимал глаз и весь дрожал, потирая покрытые страшными язвами руки.
Капитан не стал задерживаться и разглядывать, перешагнул черепки разбитого горшка и направился прямо: к странному на вид шатру из тяжелой ткани, когда-то красной, но теперь линялой и потерявшей цвет.
Старуха - единственная обитательница шатра - казалась мертвой. Она сидела на куче тряпья, склонившись над полированной временем поверхностью стола, на котором вразброс лежали разноцветные камушки. Крючковатые пальцы, словно сведенные судорогой, вцепились в ее цветную накидку.
Капитан протянул руку, коснулся ее плеча, осторожно, словно боясь, что она рассыплется, и старуха медленно подняла веки, перевела на него затянутые бельмами глаза.
Шевельнулись сухие, блеклые губы:
- Ты кто?
На лице старухи уже обосновались чудовищные чумные язвы - они покрывали левую половину лица, залезали на лоб и спускались на шею.
Спок опустил веки.
- Я не здешний, - ровно сказал Кирк. - Я живу далеко от этих мест, и я слышал, вам несладко тут приходится.
Старуха сцепила пальцы на столе с почти слышимым шорохом пергаментной кожи.
- Несладко, ты прав, чужак. Небо огневалось на нас, послав дождь, пожравший наши посевы, и болезнь, чтобы довершить начатое. Так зачем ты пришел?
Тишина протянулась нитью и истаяла. Спок зябко повел плечом.
- Помочь.
Старуха шевелила камушки кончиками пальцев, слепыми глазами глядя куда-то за стоящего у самого входа Спока:
- Помочь?
Капитан выпрямил спину, и Спок беспокойно перевел глаза с него на старуху. Тот по-военному вздернул подбородок, знакомым Споку упрямым жестом:
- Болезнь, поразившая твой род - чума. Я знаю, как ее одолеть. Если ты согласишься принять мою помощь, я с готовностью ее окажу.
Старуха засмеялась-закаркала, судорожным рывком разметала по треснувшей столешнице камушки, тронула их кончиками пальцев.
- Не нас терзает болезнь, чужак, а тебя. Гордыня сожрала твой разум. Где видано, чтобы от чумы можно было избавиться? Она перебушует и уйдет, а против нее идти не следует.
Спок не видел лица капитана, но знал, что тот нахмурился. Старуха, правда, не дала ему сказать: наклонилась к нему, скрипнув всем телом, вцепилась скрюченной кистью в его рубашку, свободную руку уложив на камушки:
- А может, и нет, чужак. Ты пришел оттуда, где нет голода и почти нет болезней. Я знаю, таких как ты.
Она откинулась назад, почти кокетливым жестом соединив кончики пальцев.
- Много лет назад, когда я была молода, к нам приходил такой, как ты. Он был молод и силен, отличный воин, мы ценим таких. Он говорил нам про развитие, говорил про небо, он много знал, человек со звезд. Не знал только, что он нам не нужен, а когда понял, ушел, показав спину. Туда ему и дорога.
Кирк склонил голову, наблюдая, как старуха возится с камушками.
- От тебя пахнет звездами, - сказала она, наконец. - И таким, как ты, нет места среди нас.
- Ты позволишь своим людям умирать из-за своей глупости? - голос капитана был спокоен, но Спок чувствовал, как он злится, как чувствовал всегда.
Старуха снова обмякла в своем ворохе тряпья, бездумно перебирая искрящиеся камни.
- В нашем селении были самые сильные мужчины и самые красивые женщины, - сказала она. - У нас нет еды, и наших запасов едва хватает на то, чтобы прокормить тех, кто жив. Чума забирает нас, забирает тех, кому суждено уйти, чтобы те, кто остался, могли жить. Чума позлобствует и уйдет, мы сумеем протянуть какое-то время на
наших запасах. Потом пойдет дичь, и небеса снова улыбнутся нам. Это наша жизнь, и она продолжается.
Капитан явно хотел упорствовать, но старуха махнула на него рукой:
- Уходи. Все так, как должно быть. Выйди через ход за моим домом.
Кирк вздохнул и повернулся к Споку.
- Хорошо, - сказал он. - Но помни: лекарство пьют.
Старуха снова хохотнула ему вслед:
- Иди к своему небу. Наше оставь.
- Идемте, Спок, - кивнул капитан. Спок приподнял тяжелую ткань навеса и выскользнул на улицу, где не было такой удушающей духоты.
Женщина, худая до прозрачности, полоскала в корыте какое-то белье. Спок машинально поискал на ней страшные отметины, но ее лицо и руки, хоть и бескровные, были чистыми.
Она испуганно отвернулась, встретив его взгляд, и Спок тоже отвел глаза. Поспешил за капитаном, большими шагами уходящим из селения.
Они действтельно уходили через другой ход, как и велела старуха. Спок не знал, почему послала она их именно туда, но идти не хотел. Нелогичное нежелание наливало ноги свинцом, и нос пощекотал слабый запах разложения. За оградой, должно быть, сваливали мертвых.
Спок догнал капитана и пошел с ним плечом к плечу, и за частокол они вышли вместе.
Их там было человек десять. Молодые, старые, мужчины, женщины. Они лежали, закрыв глаза и скрестив руки на груди, окруженные сухой травой и дровами, и мальчик лет четырнадцати смолил факел. При виде чужаков он сойкнул, дернулся в сторону, но Кирк не стал даже глядеть на него, прошел мимо, в лес, за мокрые деревья.
- Отправляемся, мистер Спок?
- Да, капитан.
- Скотти, поднимайте десант.
На борту корабля прошли тщательную дезинфекцию. Доктор Маккой причитал над ними, вливал и вкалывал в них вакцину, и капитан фыркал на него, морщился от многочисленный инъекций.
Спок, раздетый до трусов и напичканный согревающим, зябко ежился под тепловым одеялом.
- Как вы думаете, Спок, - задумчиво сказал капитан. - Зачем она велела нам выходить через другой ход?
Спок поправил одеяло:
- У меня нет вариантов, сэр. Мне все еще непонятны некоторые аспекты человеческой логики.
Капитан потер кончики пальцев друг о друга, присмотрелся, словно руки его все еще были испачканы в слизи.
- Я ее тоже не понимаю, - пожаловался он. - Почему она не желает спасения? ВЕдь от чумы и голода гибнут люди.
- Чума в их случае - средство естественного отбора, - проворчал Спок. - Если спасутся все, то им придется страдать от голода больше, чем сейчас. И Федерация не вышлет им помощи.
Кирк вздохнул:
- Да, скорее всего.
- И здесь, - с нажимом продолжил Спок. - Нет вины человека. Правителя. Она сказала, что это их жизнь. Она отказалась от помощи.
- И тем не менее она хотела, чтобы мы увидели ее мертвых.
Спок кивнул:
- Да. Я не понимаю, почему.
Кирк фыркнул:
- Ладно, что уж там. Эта старая перечница упрямее мула.
Спок вытянул шею, разглядывая капитана. Тот был в странно приподнятом расположении духа, хотя, казалось бы...
- Мистер Спок, - сказал капитан. - Как обогреетесь, ступайте в лабораторию, да поищите-ка что-нибудь от этой заразы на их полях. Пшеница не от дождя так погибла, я-то знаю. А Боунса мы попросим сбросить туда вакцину. Пусть выбирают.
Спок моргнул на него. А потом смягчился:
- Да, сэр. Я не буду указывать это в отчете командованию.
Ржа ест железо
Мертвые колосья похрустывали под ногами, тронутые гниением зерна чавкали и лопались, пачкая подошвы форменных ботинок вязкой слизью.
Коммандер Спок переступил с ноги на ногу, брезгливо поджимая губы. Ему были глубоко неприятны грязь и слякость, и падающие с серого неба редкие капли, но за время службы он привык и не к такому, потому ничего не сказал. Стоящий рядом Кирк наклонился, поднимая колос и разглядывая его на ладони. Черный жук, испачканный в гнили, выбрался из колоса задом и забегал по человеческим пальцам, но тут же был сброшен на землю.
Запах стоял кисловатый и густой, гнилостной сладостью оседающий на корне языка. Сквозь него пробивался запах теплой мокрой земли.
- Все сгнило, - процедил Кирк сквозь зубы, вытирая ладонь о штаны. - Люди наверняка умирают.
- Только в том случае, если погибли все зерновые культуры на планете, - заметил Спок, приподнимая ногу и разглядывая протянувшуюся между землей и подошвой нить слизи. Кирк прикрыл веки, словно нахождение на поле мертвой пшеницы доставляло ему физическую боль, потряс головой, разметав влажные волосы. Спок протянул руку:
- Капитан...
Кирк нахмурил брови:
- Пойдемте, мистер Спок, господа. Нужно узнать, что здесь творится.
Он пошел вперед быстрым шагом, разводя руками немногие стоящие колосья, еще не тронутые странным недугом.
Спок аккуратно положил колосок в контейнер, контейнер устроил в поясной сумке и пошел следом. Шествие замыкали лейтенанты Эрнст и Талок из службы безопасности. В отличие от капитана и первого помощника, они морщили носы, тяжелыми ботинками давя лопающиеся зерна.
Запах мокрой пшеницы, земли и гнили забивался в ноздри, и чем дальше, тем сильнее. Даже Спок деликатно поднес к носу пальцы, пытаясь его заглушить. Капитана это, кажется, не волновало: он целенаправленно двигался к лесу, обступающему плохо возделанное поле.
- Мистер Спок, - сказал он, когда Спок в несколько больших шагов нагнал его и поравнялся с ним. - Посмотрите, есть ли в округе живые, и как далеко.
Спок замедлил шаг, доставая трикодер.
Поселение было обнесено частоколом. Такой типично средневековый частокол, выше человеческого роста, островерхий - за ним вполне можно было держать осаду. Во главе с капитаном маленький десант вышел прямо к узкому ходу, который в случае нападения легко можно было бы завалить.
- Останьтесь здесь, - велел Кирк лейтенантам. - Если подам сигнал, свяжитесь с "Энтерпрайз" и передайте приказ поднимать всех.
Лейтенанты отдали честь.
У хода стояла большая алебарда с гладким, отполированным ладонями древком. Спок коснулся ее кончиками пальцев, проходя, и теплое дерево ответило - умирающий часовой разрушенного города. Лезвие давно притупилось и иззубрилось, и Спок не стал его трогать. Здесь железом наверняка несли смерть.
- Идемте, Спок, - позвал капитан, не оборачиваясь.
Споку пришлось его догонять.
- Сэр, - начал он. - Очевидно, что население планеты и близко не подошло к открытию варп-двигателя. Вмешательство в их развитие в высшей степени нежелательно.
Капитан мотнул головой, некрасиво скривив рот:
- Я просто посмотрю, что с этими людьми. Я не буду предлагать им надежд и светлого будущего, просто, возможно, я смогу чем-то помочь.
Спок хотел было сказать, что это нелогично, что в любом случае помощь от Федерации вряд ли будет оказана, что будет применен закон о невмешательстве, но промолчал, глядя на напряженную спину капитана.
Многие из грубо сработанных, но крепких домов были заброшены. Остальные - раскрыты, с зияющими глазницами окон, с дверями нараспашку. Пахло чем-то съестным, на грани слышимости что-то позвякивало - должно быть, где-то готовили пищу.
Выбрел из дома человек, устало опустился на ступени. Он не поднимал глаз и весь дрожал, потирая покрытые страшными язвами руки.
Капитан не стал задерживаться и разглядывать, перешагнул черепки разбитого горшка и направился прямо: к странному на вид шатру из тяжелой ткани, когда-то красной, но теперь линялой и потерявшей цвет.
Старуха - единственная обитательница шатра - казалась мертвой. Она сидела на куче тряпья, склонившись над полированной временем поверхностью стола, на котором вразброс лежали разноцветные камушки. Крючковатые пальцы, словно сведенные судорогой, вцепились в ее цветную накидку.
Капитан протянул руку, коснулся ее плеча, осторожно, словно боясь, что она рассыплется, и старуха медленно подняла веки, перевела на него затянутые бельмами глаза.
Шевельнулись сухие, блеклые губы:
- Ты кто?
На лице старухи уже обосновались чудовищные чумные язвы - они покрывали левую половину лица, залезали на лоб и спускались на шею.
Спок опустил веки.
- Я не здешний, - ровно сказал Кирк. - Я живу далеко от этих мест, и я слышал, вам несладко тут приходится.
Старуха сцепила пальцы на столе с почти слышимым шорохом пергаментной кожи.
- Несладко, ты прав, чужак. Небо огневалось на нас, послав дождь, пожравший наши посевы, и болезнь, чтобы довершить начатое. Так зачем ты пришел?
Тишина протянулась нитью и истаяла. Спок зябко повел плечом.
- Помочь.
Старуха шевелила камушки кончиками пальцев, слепыми глазами глядя куда-то за стоящего у самого входа Спока:
- Помочь?
Капитан выпрямил спину, и Спок беспокойно перевел глаза с него на старуху. Тот по-военному вздернул подбородок, знакомым Споку упрямым жестом:
- Болезнь, поразившая твой род - чума. Я знаю, как ее одолеть. Если ты согласишься принять мою помощь, я с готовностью ее окажу.
Старуха засмеялась-закаркала, судорожным рывком разметала по треснувшей столешнице камушки, тронула их кончиками пальцев.
- Не нас терзает болезнь, чужак, а тебя. Гордыня сожрала твой разум. Где видано, чтобы от чумы можно было избавиться? Она перебушует и уйдет, а против нее идти не следует.
Спок не видел лица капитана, но знал, что тот нахмурился. Старуха, правда, не дала ему сказать: наклонилась к нему, скрипнув всем телом, вцепилась скрюченной кистью в его рубашку, свободную руку уложив на камушки:
- А может, и нет, чужак. Ты пришел оттуда, где нет голода и почти нет болезней. Я знаю, таких как ты.
Она откинулась назад, почти кокетливым жестом соединив кончики пальцев.
- Много лет назад, когда я была молода, к нам приходил такой, как ты. Он был молод и силен, отличный воин, мы ценим таких. Он говорил нам про развитие, говорил про небо, он много знал, человек со звезд. Не знал только, что он нам не нужен, а когда понял, ушел, показав спину. Туда ему и дорога.
Кирк склонил голову, наблюдая, как старуха возится с камушками.
- От тебя пахнет звездами, - сказала она, наконец. - И таким, как ты, нет места среди нас.
- Ты позволишь своим людям умирать из-за своей глупости? - голос капитана был спокоен, но Спок чувствовал, как он злится, как чувствовал всегда.
Старуха снова обмякла в своем ворохе тряпья, бездумно перебирая искрящиеся камни.
- В нашем селении были самые сильные мужчины и самые красивые женщины, - сказала она. - У нас нет еды, и наших запасов едва хватает на то, чтобы прокормить тех, кто жив. Чума забирает нас, забирает тех, кому суждено уйти, чтобы те, кто остался, могли жить. Чума позлобствует и уйдет, мы сумеем протянуть какое-то время на
наших запасах. Потом пойдет дичь, и небеса снова улыбнутся нам. Это наша жизнь, и она продолжается.
Капитан явно хотел упорствовать, но старуха махнула на него рукой:
- Уходи. Все так, как должно быть. Выйди через ход за моим домом.
Кирк вздохнул и повернулся к Споку.
- Хорошо, - сказал он. - Но помни: лекарство пьют.
Старуха снова хохотнула ему вслед:
- Иди к своему небу. Наше оставь.
- Идемте, Спок, - кивнул капитан. Спок приподнял тяжелую ткань навеса и выскользнул на улицу, где не было такой удушающей духоты.
Женщина, худая до прозрачности, полоскала в корыте какое-то белье. Спок машинально поискал на ней страшные отметины, но ее лицо и руки, хоть и бескровные, были чистыми.
Она испуганно отвернулась, встретив его взгляд, и Спок тоже отвел глаза. Поспешил за капитаном, большими шагами уходящим из селения.
Они действтельно уходили через другой ход, как и велела старуха. Спок не знал, почему послала она их именно туда, но идти не хотел. Нелогичное нежелание наливало ноги свинцом, и нос пощекотал слабый запах разложения. За оградой, должно быть, сваливали мертвых.
Спок догнал капитана и пошел с ним плечом к плечу, и за частокол они вышли вместе.
Их там было человек десять. Молодые, старые, мужчины, женщины. Они лежали, закрыв глаза и скрестив руки на груди, окруженные сухой травой и дровами, и мальчик лет четырнадцати смолил факел. При виде чужаков он сойкнул, дернулся в сторону, но Кирк не стал даже глядеть на него, прошел мимо, в лес, за мокрые деревья.
- Отправляемся, мистер Спок?
- Да, капитан.
- Скотти, поднимайте десант.
На борту корабля прошли тщательную дезинфекцию. Доктор Маккой причитал над ними, вливал и вкалывал в них вакцину, и капитан фыркал на него, морщился от многочисленный инъекций.
Спок, раздетый до трусов и напичканный согревающим, зябко ежился под тепловым одеялом.
- Как вы думаете, Спок, - задумчиво сказал капитан. - Зачем она велела нам выходить через другой ход?
Спок поправил одеяло:
- У меня нет вариантов, сэр. Мне все еще непонятны некоторые аспекты человеческой логики.
Капитан потер кончики пальцев друг о друга, присмотрелся, словно руки его все еще были испачканы в слизи.
- Я ее тоже не понимаю, - пожаловался он. - Почему она не желает спасения? ВЕдь от чумы и голода гибнут люди.
- Чума в их случае - средство естественного отбора, - проворчал Спок. - Если спасутся все, то им придется страдать от голода больше, чем сейчас. И Федерация не вышлет им помощи.
Кирк вздохнул:
- Да, скорее всего.
- И здесь, - с нажимом продолжил Спок. - Нет вины человека. Правителя. Она сказала, что это их жизнь. Она отказалась от помощи.
- И тем не менее она хотела, чтобы мы увидели ее мертвых.
Спок кивнул:
- Да. Я не понимаю, почему.
Кирк фыркнул:
- Ладно, что уж там. Эта старая перечница упрямее мула.
Спок вытянул шею, разглядывая капитана. Тот был в странно приподнятом расположении духа, хотя, казалось бы...
- Мистер Спок, - сказал капитан. - Как обогреетесь, ступайте в лабораторию, да поищите-ка что-нибудь от этой заразы на их полях. Пшеница не от дождя так погибла, я-то знаю. А Боунса мы попросим сбросить туда вакцину. Пусть выбирают.
Спок моргнул на него. А потом смягчился:
- Да, сэр. Я не буду указывать это в отчете командованию.
-
-
23.03.2015 в 10:56Я тут посижу и подрочу на ваш язык, вот
-
-
23.03.2015 в 11:00