Пушист. Чешите.
Голова у меня какая-то дурная. Ну прямо совсем. Глаза жжет. Как будто в них песку насыпали. И ухо горит. Левое.
И мир плывет и кружится и словно говорит "а мне вот весело, не хочешь ли присоединиться?"
И вообще, такое ощущение, что я сейчас безнадежно пьян.
Надо бы найти носок, а то этот, который у меня есть, лежит так одиноко и печально, что я чувствую себя распоследней сволочью.
Черный носок с узором из ромбов серого цвета. Черно-серый центр бытия.
Закрываю глаза. Кажется, голову тянет к столу, но я мужественно раскрываю почти слипшиеся веки. Вперив глаза в монитор, понимаю, что все расплывается.
Голова какая-то дурная. А ведь я только встал.
Дома скучно и одиноко, и урчит в желудке. При мысли о макаронах в кастрюле рот наполняется кислой слюной. Неприятно. В конце концов, я не так уж и голоден.
Сижу в откровенно неудобной позе, ломит спину. Средоточие болезней, твою мать. Или не твою. В любом случае, как-то стремно.
Хочется спать.
И мир плывет и кружится и словно говорит "а мне вот весело, не хочешь ли присоединиться?"
И вообще, такое ощущение, что я сейчас безнадежно пьян.
Надо бы найти носок, а то этот, который у меня есть, лежит так одиноко и печально, что я чувствую себя распоследней сволочью.
Черный носок с узором из ромбов серого цвета. Черно-серый центр бытия.
Закрываю глаза. Кажется, голову тянет к столу, но я мужественно раскрываю почти слипшиеся веки. Вперив глаза в монитор, понимаю, что все расплывается.
Голова какая-то дурная. А ведь я только встал.
Дома скучно и одиноко, и урчит в желудке. При мысли о макаронах в кастрюле рот наполняется кислой слюной. Неприятно. В конце концов, я не так уж и голоден.
Сижу в откровенно неудобной позе, ломит спину. Средоточие болезней, твою мать. Или не твою. В любом случае, как-то стремно.
Хочется спать.