Пушист. Чешите.
Ведьма неловко извернулась и пристукнула отошедшую дранку, подсунула соломы - крыша прохудилась, никакими травками не зачинишь. Черный пес на поляне ловил свой собственный хвост, кот намывал лапкой гостей со стороны деревни. Лето входило в пору сухостоя, солнце нежило, ленило. По виску ведьмы скатилась капля пота и она чертыхнулась, стирая её рукавом. Подобрала подол, неловко полезла с крыши, когда коротко взвыл пес, уперев в землю все четыре крепкие лапы и опустив голову. Ведьма поджала ноги и скатилась с крыши, ухнув в кучу соломы - заготовила, хотела завести козу, но все времени нет выбраться на базар, добрая пора для сбора трав.
Коротко ругнулись с другого края поляны, пес молчаливой тенью скользнул туда. Ведьма выглянула из-за угла избушки, выставив тронутый солнцем нос и нахмурилась - тяжело топал к ней Демьян, лицо его было мрачно. Подошел большими шагами, навис скалой, глядя в льдистые ведьмины глаза. Вырос между ними и ощерился молчаливым волком пес.
Демьян смотрел долго, потом выплюнул, выбросил:
- Умирает Марьяна...
Ведьма вздернула красивую черную бровь:
- Что, прямо так?
- Сука! - пудовый кулак занёсся над рыжей головой, молча и без разбега прыгнул пес и Демьян с бранью закружился, отрывая зверя от руки. Ведьма отошла к дому, тяжело изогнув спину, подняла ведро с водой и выплеснула на мужика. Выпрямилась, уперла руки в бока:
- Что?
Демьян отфыркивался, подхватывая большой ладонью кровавые капли из разорванного предплечья. Ведьма сходила в избушку, принесла мази и тряпья, затянула ему руку, хотя он и дичился, глядел злыми глазами. Отряхнула руки:
- Говори.
- Чего говорить... Помирает... Трава твоя дьявольская душит её, совсем зачахла девка...
Ведьма запахнула балахон, топнула босой маленькой ногой:
- Все самой делать приходится... Веди к своей Марьяне.
Марьяна и в самом деле была плоха - пропал румянец во всю щеку, крепкая стать сменилась истощенностью, потускнели даже солнечные метки на носу и щеках. Ведьма по-хозяйски обошла избу, заглянула в печь. Признав её, забранилась с печи бабка, крестясь. Ведьма ухмыльнулась ей:
- Замолкни, старуха, не по твою душу пришла.
- Тьфу, бесовское семя, - в сердцах ответила ей бабка и завозилась на печи. Ведьма пожала плечами, оглядела Марьяну, кивнула её отцу:
- Окна и двери закрой. И кота принеси.
В избе стало темно и душно, сильнее стал запах немочи. Ведьма подхватила под лапы избегавшегося лохматого кота, пустила га постель к больной:
- Помоги-ка, милый.
Кот прошелся по смятому одеялу, сел рядом с Марьяниным животом и распушился, раздув усы. Ведьма откинула одеяло, забелели стыдно, непристойно, раздвинутые Марьянины ноги. Демьян отвел глаза.
Ведьма бесцеремонно прощупала живот больной, глухо спросила:
- Как траву давали?
- Как велела, каждый день.
- С пищей?
- Когда как... Хотели поскорее чтобы.
- Олухи! Ироды!
Ахнуло об пол и рассыпалось искрами зеркальце из ведьминого рукава. Демьян поднял на гостью страдающие глаза:
- Что же теперь, государыня?
- Государыня! - зло, едко передразнила ведьма, снуя по избе. - То сука, а то государыня! Смотри-ка! Воду поставь, чтоб теплая была.
Ведьма долго шептала на водой, забрасывая туда порошочки и травы из куля на поясе, отрываясь только чтобы вздохнуть и обругать Демьяна с семьей по матери. Подула на темно-зеленый отвар, подошла к Марьяне, подсунула руку ей под голову:
- Давай-ка, милая...
Медленно, по капле, влила отвар в бледные бескровные губы, кивнула Демьяну:
- Бабку мне сюда сними.
Бабка зачертыхалась на печке, но ведьма прикрикнула:
- Слазь, старая! Помрет твоя внучка, а ты и ногой не пошевелишь?
- Выжечь тебя, бесстыдница, - заворчала бабка, но слезла и подошла. Ведьма кивнула ей:
- Мни живот.
- Что..? - сунулся было Демьян, но ведьма шикнула:
- Стой, где стоишь. Отравление у неё. Нельзя без еды ту траву, говорила тебе, олух.
Марьяна вдруг коротко всхлипнула, заклокотало у неё в горле и ведьма, отбросив чашку с отваром, перевернула её, бабка подставила ведро.
Девку рвало долго и мучительно, ведьма поддерживала её за плечи, потом подала ковш холодной воды:
- Пей, хорошая. Все, бабка, свободна.
- А нерода-то..? - пытливо глянула на неё бабка, укладывая Марьяну на подушки. Ведьма удивленно посмотрела на неё, потом на Марьяну, хмыкнула:
- Нет нероды... Сняли. Пошла я. Настой вон остался, попоите вместо водички...
Накинула капюшон, заправив растрепанную рыжую косу, вышла, простучав босыми пятками. Ведьмино зеркальце бабка замела и бросила в печь. перекрестив. Демьян пошел набрать в сарае дранок.
Утром ведьма вышла из избушки, потягиваясь - накормить пса, замерла с открытым ртом - крыльцо было подбито и даже выбелено. Она спрыгнула с крыльца и заулыбалась, глядя вверх - крыша была покрыта новым слоем дранок.
- Хорошо! - сказала ведьма ластящемуся псу, поставив ему миску каши. - Там, глядишь, козу заведем, сарай поставим, хозяйство будет.
Она села на новое крыльцо, подобрав ноги. На коленях у неё свернулся кот.
Где-то в деревне девка Марьяна поцеловала мужа и в первый раз за много дней поднялась на ноги.
Коротко ругнулись с другого края поляны, пес молчаливой тенью скользнул туда. Ведьма выглянула из-за угла избушки, выставив тронутый солнцем нос и нахмурилась - тяжело топал к ней Демьян, лицо его было мрачно. Подошел большими шагами, навис скалой, глядя в льдистые ведьмины глаза. Вырос между ними и ощерился молчаливым волком пес.
Демьян смотрел долго, потом выплюнул, выбросил:
- Умирает Марьяна...
Ведьма вздернула красивую черную бровь:
- Что, прямо так?
- Сука! - пудовый кулак занёсся над рыжей головой, молча и без разбега прыгнул пес и Демьян с бранью закружился, отрывая зверя от руки. Ведьма отошла к дому, тяжело изогнув спину, подняла ведро с водой и выплеснула на мужика. Выпрямилась, уперла руки в бока:
- Что?
Демьян отфыркивался, подхватывая большой ладонью кровавые капли из разорванного предплечья. Ведьма сходила в избушку, принесла мази и тряпья, затянула ему руку, хотя он и дичился, глядел злыми глазами. Отряхнула руки:
- Говори.
- Чего говорить... Помирает... Трава твоя дьявольская душит её, совсем зачахла девка...
Ведьма запахнула балахон, топнула босой маленькой ногой:
- Все самой делать приходится... Веди к своей Марьяне.
Марьяна и в самом деле была плоха - пропал румянец во всю щеку, крепкая стать сменилась истощенностью, потускнели даже солнечные метки на носу и щеках. Ведьма по-хозяйски обошла избу, заглянула в печь. Признав её, забранилась с печи бабка, крестясь. Ведьма ухмыльнулась ей:
- Замолкни, старуха, не по твою душу пришла.
- Тьфу, бесовское семя, - в сердцах ответила ей бабка и завозилась на печи. Ведьма пожала плечами, оглядела Марьяну, кивнула её отцу:
- Окна и двери закрой. И кота принеси.
В избе стало темно и душно, сильнее стал запах немочи. Ведьма подхватила под лапы избегавшегося лохматого кота, пустила га постель к больной:
- Помоги-ка, милый.
Кот прошелся по смятому одеялу, сел рядом с Марьяниным животом и распушился, раздув усы. Ведьма откинула одеяло, забелели стыдно, непристойно, раздвинутые Марьянины ноги. Демьян отвел глаза.
Ведьма бесцеремонно прощупала живот больной, глухо спросила:
- Как траву давали?
- Как велела, каждый день.
- С пищей?
- Когда как... Хотели поскорее чтобы.
- Олухи! Ироды!
Ахнуло об пол и рассыпалось искрами зеркальце из ведьминого рукава. Демьян поднял на гостью страдающие глаза:
- Что же теперь, государыня?
- Государыня! - зло, едко передразнила ведьма, снуя по избе. - То сука, а то государыня! Смотри-ка! Воду поставь, чтоб теплая была.
Ведьма долго шептала на водой, забрасывая туда порошочки и травы из куля на поясе, отрываясь только чтобы вздохнуть и обругать Демьяна с семьей по матери. Подула на темно-зеленый отвар, подошла к Марьяне, подсунула руку ей под голову:
- Давай-ка, милая...
Медленно, по капле, влила отвар в бледные бескровные губы, кивнула Демьяну:
- Бабку мне сюда сними.
Бабка зачертыхалась на печке, но ведьма прикрикнула:
- Слазь, старая! Помрет твоя внучка, а ты и ногой не пошевелишь?
- Выжечь тебя, бесстыдница, - заворчала бабка, но слезла и подошла. Ведьма кивнула ей:
- Мни живот.
- Что..? - сунулся было Демьян, но ведьма шикнула:
- Стой, где стоишь. Отравление у неё. Нельзя без еды ту траву, говорила тебе, олух.
Марьяна вдруг коротко всхлипнула, заклокотало у неё в горле и ведьма, отбросив чашку с отваром, перевернула её, бабка подставила ведро.
Девку рвало долго и мучительно, ведьма поддерживала её за плечи, потом подала ковш холодной воды:
- Пей, хорошая. Все, бабка, свободна.
- А нерода-то..? - пытливо глянула на неё бабка, укладывая Марьяну на подушки. Ведьма удивленно посмотрела на неё, потом на Марьяну, хмыкнула:
- Нет нероды... Сняли. Пошла я. Настой вон остался, попоите вместо водички...
Накинула капюшон, заправив растрепанную рыжую косу, вышла, простучав босыми пятками. Ведьмино зеркальце бабка замела и бросила в печь. перекрестив. Демьян пошел набрать в сарае дранок.
Утром ведьма вышла из избушки, потягиваясь - накормить пса, замерла с открытым ртом - крыльцо было подбито и даже выбелено. Она спрыгнула с крыльца и заулыбалась, глядя вверх - крыша была покрыта новым слоем дранок.
- Хорошо! - сказала ведьма ластящемуся псу, поставив ему миску каши. - Там, глядишь, козу заведем, сарай поставим, хозяйство будет.
Она села на новое крыльцо, подобрав ноги. На коленях у неё свернулся кот.
Где-то в деревне девка Марьяна поцеловала мужа и в первый раз за много дней поднялась на ноги.