Пушист. Чешите.
Споунс, немножко обнимашек.
Смена давно закончилась, и по корабельному времени ночьСмена давно закончилась, и по корабельному времени ночь, а Маккой все еще не ушел: на биокровати, понурившись, сидит старший инженер Скотт, баюкая покрытые толстым слоем регенерирующего геля и повязок ладони. Маккой нарезает вокруг него замысловатые петли, беззлобно ворча в воспитательных целях.
- ...и чтобы три дня руки куда попало не совал! - заканчивает Маккой, взмахнув шприцем. Скотти спрыгивает с биокровати и ухмыляется:
- Что ж вы меня как мальчишку-то, док? Уж знаю я.
- Знает он. Все-то вы всё знаете, да только кому потом лечить все эти ваши ожоги-ушибы?
Скотт подмигивает уже из дверного проема:
- Ну так надо же вам чем-то заниматься.
- Я мог бы позаниматься чем-то в своей каюте, - бормочет Маккой, прибирая инструменты. Это он мог бы поручить медсестре, но не в его, Маккоя, привычках оставлять после себя неубранное рабочее место.
Гудят лампы, приемный покой пуст и идеально чист. За стеной переговариваются и звенят чем-то Чепел и доктор Андерсен.
- Ты еще здесь, что ли? Мы тебя ждали-ждали, я даже вот, проверить пришел.
Джим стоит в дверях, не решаясь заходить в стерильную, пропахшую лекарствами чистоту лазарета просто так. Маккой складывает в шкаф последние ампулы и устало проводит рукой по волосам:
- Да как-то не сложилось, прости, парень. Сначала вакцины делал, потом с документами сидел, Скотти вот пришел: опалил ладони, я с ним возился.
Джим жмет плечами: как капитан, он тоже часто забывает о границах своей смены.
- Все нормально. Ты поел хоть?
Боунс хмурится:
- Разве не я должен задавать этот вопрос тебе?
Джим скалится:
- Я иногда вылезаю с мостика, чтобы положить в себя что-нибудь съедобное, а ты вообще окопался в лазарете.
Маккой, выходя, отвешивает ему подзатыльник:
- Я не капитан, мне можно.
- Ты так говоришь, будто капитанство вообще не дает привилегий.
- Привилегию не есть вовремя оно точно не дает.
- Ты как моя мамочка. Хочешь, буду звать тебя мамочкой?
Маккой думает, что Джим может звать его как угодно: он слишком устал, чтобы возражать.
- Можешь звать меня мамочкой, папочкой, или добрым дядюшкой, но только потому, что половина народу на этом корабле - детишки.
Джим пихает его под бок:
- Ты не меня, надеюсь, имел в виду?
Маккой устало ухмыляется:
- Сам подумай.
Джим улыбается в ответ.
В турболифте Маккой позволяет себе потереть переносицу, и Джим не упускает случая вставить комментарий:
- Выглядишь хреново.
- Спасибо, парень, всегда знал, что ты чуткий.
- Хочешь выходной?
Выходной был бы очень кстати, думает Маккой. Выходной - это очень хорошо. Можно провести его в постели, вставая только затем, чтобы взять ПАДД, кофе или сходить с Джимом и Споком на обед. Разгрести отчеты. Разобрать ведомости. А вечером в джимовой каюте выпить немного бурбона и поиграть в шахматы.
Да, это было бы замечательно, особенно если бы его соседу по каюте тоже дали бы небольшой однодневный отпуск. Вот только сосед этот - старпом, личность практически незаменимая и до крайности щепетильная, а потому вряд ли согласится провести весь день в блаженном ничегонеделании только ради доктора.
- Спасибо, конечно, но я, пожалуй, откажусь. Подожду, пока у нас со Споком графики выходных совпадут.
Джим жмет плечами:
- Как знаешь. Если ты не развалишься до законного выходного или увольнительной - флаг тебе в руки.
Маккой зевает.
Джим эскортирует его до каюты, и, распрощавшись, вразвалочку уходит дальше: в сторону ботанических лабораторий. Наверняка с Сулу и Скотти сегодня будут играть в покер, или пить, или просто болтать. Маккой бы присоединился, но он слишком устал: неделя без отдыха, наполненная сумасшедшими капитанами, лезущими куда не надо, взрывами в лабораториях, приводящими к потоку пострадавших, безумными пришельцами и прочим, и прочим, и прочим.
Горячий душ вымывает запах лазарета и добрую часть иссушающей усталости, и Маккой находит в себе силы поесть, сбросить посуду в очистку и бесшумно скользнуть в постель, к свернувшемуся под одеялом Споку. Тот не просыпается, даже когда Маккой осторожно обхватывает его поперек талии и притягивает к себе, зато шумно выдыхает и поворачивается лицом, стоит Маккою коснуться губами его плеча. Спок очень крепко спит, на самом деле - Маккой даже удивился поначалу. А потом ничего, привык.
Спок закидывает на Маккоя ногу и прижимает его крепче, в полусне целуя его в плечо. Маккой зарывается носом ему в волосы, наслаждаясь минутами тишины и покоя, пальцами касается приоткрытых губ: мягких и теплых, которые касаются так приятно. Намного приятнее, чем острые зубы, которых ну никак не должно быть у представителя травоядных - вегетарианцев, ладно. Сонные касания и поцелуи Спока так контрастируют с его поведением, когда он бодр и возбужден: он не груб, конечно, нет, но беспокоен точно, кусается, оставляет синяки и сжимает клешнями так, что трещат ребра. Маккой подозревает в нем собственнические инстинкты. Спок, естественно, отрицает.
- Л...н'рд... - бормочет Спок Маккою в плечо. - Ты сегодня долго.
- Ты не первый мне об этот говоришь. Спи, я уже пришел.
Смена давно закончилась, и по корабельному времени ночьСмена давно закончилась, и по корабельному времени ночь, а Маккой все еще не ушел: на биокровати, понурившись, сидит старший инженер Скотт, баюкая покрытые толстым слоем регенерирующего геля и повязок ладони. Маккой нарезает вокруг него замысловатые петли, беззлобно ворча в воспитательных целях.
- ...и чтобы три дня руки куда попало не совал! - заканчивает Маккой, взмахнув шприцем. Скотти спрыгивает с биокровати и ухмыляется:
- Что ж вы меня как мальчишку-то, док? Уж знаю я.
- Знает он. Все-то вы всё знаете, да только кому потом лечить все эти ваши ожоги-ушибы?
Скотт подмигивает уже из дверного проема:
- Ну так надо же вам чем-то заниматься.
- Я мог бы позаниматься чем-то в своей каюте, - бормочет Маккой, прибирая инструменты. Это он мог бы поручить медсестре, но не в его, Маккоя, привычках оставлять после себя неубранное рабочее место.
Гудят лампы, приемный покой пуст и идеально чист. За стеной переговариваются и звенят чем-то Чепел и доктор Андерсен.
- Ты еще здесь, что ли? Мы тебя ждали-ждали, я даже вот, проверить пришел.
Джим стоит в дверях, не решаясь заходить в стерильную, пропахшую лекарствами чистоту лазарета просто так. Маккой складывает в шкаф последние ампулы и устало проводит рукой по волосам:
- Да как-то не сложилось, прости, парень. Сначала вакцины делал, потом с документами сидел, Скотти вот пришел: опалил ладони, я с ним возился.
Джим жмет плечами: как капитан, он тоже часто забывает о границах своей смены.
- Все нормально. Ты поел хоть?
Боунс хмурится:
- Разве не я должен задавать этот вопрос тебе?
Джим скалится:
- Я иногда вылезаю с мостика, чтобы положить в себя что-нибудь съедобное, а ты вообще окопался в лазарете.
Маккой, выходя, отвешивает ему подзатыльник:
- Я не капитан, мне можно.
- Ты так говоришь, будто капитанство вообще не дает привилегий.
- Привилегию не есть вовремя оно точно не дает.
- Ты как моя мамочка. Хочешь, буду звать тебя мамочкой?
Маккой думает, что Джим может звать его как угодно: он слишком устал, чтобы возражать.
- Можешь звать меня мамочкой, папочкой, или добрым дядюшкой, но только потому, что половина народу на этом корабле - детишки.
Джим пихает его под бок:
- Ты не меня, надеюсь, имел в виду?
Маккой устало ухмыляется:
- Сам подумай.
Джим улыбается в ответ.
В турболифте Маккой позволяет себе потереть переносицу, и Джим не упускает случая вставить комментарий:
- Выглядишь хреново.
- Спасибо, парень, всегда знал, что ты чуткий.
- Хочешь выходной?
Выходной был бы очень кстати, думает Маккой. Выходной - это очень хорошо. Можно провести его в постели, вставая только затем, чтобы взять ПАДД, кофе или сходить с Джимом и Споком на обед. Разгрести отчеты. Разобрать ведомости. А вечером в джимовой каюте выпить немного бурбона и поиграть в шахматы.
Да, это было бы замечательно, особенно если бы его соседу по каюте тоже дали бы небольшой однодневный отпуск. Вот только сосед этот - старпом, личность практически незаменимая и до крайности щепетильная, а потому вряд ли согласится провести весь день в блаженном ничегонеделании только ради доктора.
- Спасибо, конечно, но я, пожалуй, откажусь. Подожду, пока у нас со Споком графики выходных совпадут.
Джим жмет плечами:
- Как знаешь. Если ты не развалишься до законного выходного или увольнительной - флаг тебе в руки.
Маккой зевает.
Джим эскортирует его до каюты, и, распрощавшись, вразвалочку уходит дальше: в сторону ботанических лабораторий. Наверняка с Сулу и Скотти сегодня будут играть в покер, или пить, или просто болтать. Маккой бы присоединился, но он слишком устал: неделя без отдыха, наполненная сумасшедшими капитанами, лезущими куда не надо, взрывами в лабораториях, приводящими к потоку пострадавших, безумными пришельцами и прочим, и прочим, и прочим.
Горячий душ вымывает запах лазарета и добрую часть иссушающей усталости, и Маккой находит в себе силы поесть, сбросить посуду в очистку и бесшумно скользнуть в постель, к свернувшемуся под одеялом Споку. Тот не просыпается, даже когда Маккой осторожно обхватывает его поперек талии и притягивает к себе, зато шумно выдыхает и поворачивается лицом, стоит Маккою коснуться губами его плеча. Спок очень крепко спит, на самом деле - Маккой даже удивился поначалу. А потом ничего, привык.
Спок закидывает на Маккоя ногу и прижимает его крепче, в полусне целуя его в плечо. Маккой зарывается носом ему в волосы, наслаждаясь минутами тишины и покоя, пальцами касается приоткрытых губ: мягких и теплых, которые касаются так приятно. Намного приятнее, чем острые зубы, которых ну никак не должно быть у представителя травоядных - вегетарианцев, ладно. Сонные касания и поцелуи Спока так контрастируют с его поведением, когда он бодр и возбужден: он не груб, конечно, нет, но беспокоен точно, кусается, оставляет синяки и сжимает клешнями так, что трещат ребра. Маккой подозревает в нем собственнические инстинкты. Спок, естественно, отрицает.
- Л...н'рд... - бормочет Спок Маккою в плечо. - Ты сегодня долго.
- Ты не первый мне об этот говоришь. Спи, я уже пришел.
-
-
23.03.2015 в 11:11