Он родился, одетый лишь в тонкую розовую кожу, закричал на руках у матери - комок плоти, жалкий и бесполезный.
Он умирал владыкой восьми земель, всемогущим властелином, равного которому не было в мире, умножившим вдвое земли своего отца.
читать дальшеУмирал, окруженный молчаливыми тонкими наложницами, опутанными черным шелком, среди своих золотоглазых детей, среди многочисленных целителей. Не от старости умирал: от боевых ран, от старой подруги-болезни, много лет точившей его кости.
Умирал среди толпы - и один.
Не было уж тех, кто мог бы проводить его в последний путь.
Его личный целитель - раб с запада, грубый и дерзкий, и вместе с тем неизмеримо мягкий, с руками, творящими чудеса, и голубыми глазами выходца с небес. Он много раз вырывал Владыку из рук смерти, много раз не давал ему уйти за черту, и Владыка лучше всего помнил его руки, касающихся больного нежнее женских.
Он умер много весен назад, сам сдавшийся неизведанной болезни: лекарь не исцелил себя.
Ушел, бросив Владыку одного пить янтарное вино в своих покоях, оставив после себя лишь пахнущие травами тени в высоких дворцовых залах.
Ушел и второй - тот, что, казалось, не уйдет никогда. Строгий евнух с лицом пророка, достойный того, чтобы стоять с Владыкой на поле брани, за его правым плечом, под ярко-алым знаменем бесчисленных полков, но волею судьбы переставший быть мужем.
Мужем, но не человеком. Мужем, но не видением, приходящим Владыке во снах.
Сколько раз, перепив вина, Владыка отсылал наложниц, звал к его к себе и терзал его твердые молчаливые губы, сжимал в объятиях, заласкивая до боли, стискивал пальцами сухую челюсть, словно пытаясь выбить, выжать какой-то ответ. Вновь и вновь отсылал прочь и выл от бессилия.
Тот, кого воины не почитали бы за человека, врос во Владыку, как плющ врастает в камень.
Владыка ненавидел его - этого глупого евнуха, темные глаза которого, казалось, знали все на свете, - и любил больше жизни своей.
Он тоже ушел, вслед за лекарем, ушел, как мужчина, защищая своего Владыку в смутное, страшное время, уже забытое в архивах. Ни разу не вскрикнул, страшно раненный, не застонал, только нашел своего господина тревожными глазами, и судорожно сжал его пальцы.
Теперь умирал и Владыка.
В белом шелке возлежал в своей постели, ожидая, когда придет пора преступить черту, и желая только одного: скорее.
Не было больше сил ждать, не было сил лежать, как труп, замечая жалость в глазах тех, кто видел его великим воином, слыша, как дворец оживает и шепчется: "Владыка плох! Он умирает! кто же следующий, кто же, кто же?"
Смерть взяла его за руку. Раздела, и повела за край, в серую хмарь, голого, одетого лишь в розовую тонкую кожу.
Там, позади, где осталось его величие, завыла его законная жена. Ее крик заставил его вздрогнуть, замедлиться, но смерть лишь крепче сжала сухую, костлявую руку, не пуская, плеснула блеском черных всезнающих глаз, и Владыка захлебнулся вдохом, сунулся было тронуть угловатое знакомое лицо, но далекий теперь вой растворился в странном писке и гудении.
Капитан Кирк открыл глаза.
- Слава Богу, - прошептал Леонард Маккой дрожащим голосом. - Джим, слава Богу. Вы так долго не приходили в себя, мы боялись, что...
Он оборвал себя, сжал губы в нитку и протянул руку:
- Капитан, добро пожаловать в мир живых. Спок, вы можете его отпустить.
-
-
11.03.2015 в 02:27-
-
11.03.2015 в 12:05-
-
23.03.2015 в 22:31Я б почитала полноценную стори об этом Владыке, о рабе с Запада и о строгом евнухе...
-
-
27.03.2015 в 11:58-
-
23.06.2015 в 23:20-
-
29.02.2024 в 05:49Посетите также мою страничку
nvspwiki.hnue.edu.vn/index.php?title=Th%C3%A0nh... разрешение на открытие счета в иностранном банке
33490-+